был бы лучшим мужем на свете, готова поклясться! Но ведь и ты ошибался. Не забывай, сколько я мирилась с твоей работой в борделе. Терпела всех этих шлюх, по которым ты лазил. Кто ещё такое вынесет?
– Я ни разу не изменил тебе! – Эдриан сорвался на крик. – Я любил тебя и наших детей! Теперь ты мне никто. И делать тебе здесь нечего.
– Это только слова, но я ведь не могла знать наверняка. Тебя сутками не бывало дома, ты ошивался в этом своем борделе, в окружении этих распущенных девиц, что ещё мне нужно было думать?
– Только то, что это моя работа, и не я её выбрал. Сколько лет ты знала меня? Ты же видела, как я относился к тебе и детям, знаешь, насколько важно для меня было сохранить семью, которую ты развалила в считанные минуты. Ты знала мое отношение к этому борделю, как я ненавидел его!
– А наши дети? Тоже тебе больше никто? Что, если я скажу, что с этого дня мы снова можем быть все вместе? Мы и наши дети? Снова будем жить большой и дружной семьёй, как раньше? Ты ведь сам сказал, что наша семья многое для тебя значит.
Эдриан молчал. Я видела, сколько боли было в его глазах. И я не имела никакого права стоять между ними. Мне тяжело далось это решение. Но, как учил меня Эдриан, если решение уже принято, нужно просто действовать. И я решилась оставить Эдриана, несмотря на обещание, данное ему. Для его же блага.
– Мне лучше уйти, – я направилась к выходу.
– Стоять! – грозно скомандовал Эдриан и… направил на меня пистолет! – Я обещал пристрелить тебя, если уйдёшь! И я это сделаю!
Но после его речи в мотеле я знала, что он не выстрелит, а потому спокойно шагнула в сторону выхода. В этот момент прогремел выстрел. Пуля пронзила стену рядом со мной. Я в ужасе остановилась. Даже Моника замерла, словно статуя, испуганно глядя на разъяренного Эдриана.
Я впервые видела его в таком состоянии. Его переполняла злость. Казалось, что сейчас он мог выстрелить в любую из нас без колебаний. Я предполагала, что вскоре мне придётся познакомиться с темной стороной его личности, но никогда бы не подумала, что он может быть настолько жестким. Но его слова о том, чтобы остаться вместе до конца, вдруг начали отчетливо обретать смысл. Он слишком привязывается к людям, не умеет любить наполовину. И когда Моника бросила его, он, в каком-то смысле, умер сам. Превратился в ублюдка, которым я помнила его. В котором не было ни грамма сочувствия или доброты, пока он не начал привязываться ко мне. Вот откуда столько проверок и недоверия. Он не выдержал бы этого снова.
– Эдри, в кого ты превратился? – тихо спросила Моника. – Ты был таким ласковым, нежным…
– Пока ты не превратила меня в зверя! – Эдриана трясло от злости. Гнев буквально кипел в его жилах. – Ты хоть представляешь, что я пережил, когда ты ушла? О том, как я сходил здесь с ума, как скучал по детям, где они теперь?
Из кухни вальяжной походкой вышел босс:
– Они здесь, Эдриан. Совсем рядом. Прямо в этой квартире, – босс резко схватил за волосы одной рукой меня, другой Монику. В этой же руке он держал нож. – Выбирай. Ты можешь забрать любую из них. Только учти одну вещь. В комплекте с твоей женой идут и твои дети. Если ты выберешь Саманту, они все погибнут.
Так вот почему Моника оказалась здесь сегодня. Босс был не глупым. Даже отправив свою свиту по ложному следу, оставленному нами, он понимал, что Эдриан мог просто дурить их, и, в конечном итоге, он вернется сюда за вещами и деньгами. Поэтому он решил дожидаться его здесь. Но ели бы Эдриан, зайдя в квартиру, сразу обнаружил бы босса, он мог легко сбежать. А Моника стала отличной приманкой. Она задержала его здесь, и, благодаря ней, босс успел узнать, что Эдриан пришел не один. Вот только Моника явно не ожидала оказаться сейчас в таком положении, что было видно по её перепуганному лицу.
Эдриан всерьез озадачился. Гнев на его лице сменился паникой. Вместе до конца… Видимо, до моего конца. Нет, он не мог и не должен был выбрать меня в этой ситуации. Я была в любом случае обречена. Либо смерть, либо назад в бордель, что, в прочем, практически одно и то же. Так что мне было уже всё равно, что со мной сейчас произойдет. Лишь бы всё быстрее закончилось. Ожидание скорой смерти страшнее неё самой.
Эдриан медленно подошел ко мне. По его щеке катилась скупая мужская слеза. Он закрыл глаза, взял в ладони мое лицо, прижался к нему и тихо прошептал: «Прости меня». Я дала ему знать, что прощаю его.
И снова всё закрутилось со скоростью вспышки молнии: Эдриан быстро оттолкнул меня в сторону двери:
– Саманта, беги!!!
Я успела добежать лишь до двери в тот момент, как босс перерезал Монике горло:
– Какой же ты глупец, Эдриан! Спасаешь шлюху из борделя, вместо того, чтобы спасти собственных детей!
– Ну это мы посмотрим! – Эдриан достал пистолет и нацелил на босса. У босса же в руках был только нож, который явно уступал огнестрельному оружию.
– Эдриан, ты работаешь на меня уже 15 лет, ты не выстрелишь! – босс быстрым движением выбил пистолет из рук Эрдиана, прижал его к стене и приставил к горлу нож.
Эдриан вырывался изо всех сил, но конец был уже близок.
– Он не выстрелит, а я да! – крикнула я, подобрав пистолет Эдриана, и направив его на босса, – Никто не смеет называть меня шлюхой! – и я выстрелила. Спокойно.
Босс рухнул на пол, а Эдриан сел на корточки, пытаясь отдышаться. Всю свою сознательную жизнь я была уверена, что ни за что не смогла бы убить человека. Но глядя на обездвиженное тело босса, я не испытывала сожаления. Казалось, будто я просто убила опасного хищника, зверя, который пытался растерзать на моих глазах человека, которого я люблю. И сейчас самым главным для меня было то, что Эдриан теперь в безопасности. Но я опасалось того, как теперь изменится обо мне его мнение. Ведь я только что на его глазах лишила жизни человека.
Я бросила пистолет и обняла его. Но он будто не обратил на это внимания. Еле поднявшись на ноги, он медленно подошел к телу Моники, сел на пол рядом с ней, приподнял её тело, прижал к себе
