упаду, Егор потащит меня следом за собой даже в таком положении. За руку, за волосы или за что-нибудь еще, за что дотянется и зацепится.
Но, как ни странно, людей в ресторане было очень мало и наше появление их не смутило. Вскользь глянули в ту сторону, где мы стояли и затем продолжили заниматься своими делами. Кто-то доедал свой стейк, с которого капала кровь из-за малой степени прожарки. Кто-то читал газету, а кто-то пил кофе и вел разговор с собеседником. Даже официанты поприветствовали только Егора, а меня будто не заметили. Хотя он до сих пор крепко сжимал меня за руку и я была уверена, что к вечеру на коже будут алеть свежие синяки в виде отпечатков пальцев. Я даже не сдержала вздох облегчения, когда он грубо толкнул меня на стул, принуждая сесть за стол в небольшом отдельном зале.
— Заказ будет через минуту, — тихо шелестит голос красивой девушки, которая сопроводила нас сюда.
От красивых и ухоженных людей я тоже отвыкла. Ведь на протяжении полугода у меня в соседях были те, кому двадцать четыре на семь наплевать на свой внешний вид. Седые, взлохмаченные, лысоватые, отекшие, худые, бледные, с плохим запахом изо рта и еще множество тех, кого давным-давно не заботит отсутствие зеркала в палате. Поэтому не сразу поняла, что пялюсь на нее, на автомате потирая то место, где еще чувствовалась хватка Егора. На парня даже смотреть не нужно было, его энергетика заполнила всю комнатку и давила, душила, подавляла. Настолько, что официантка управилась за минуту и сорок пять секунд, выставляя блюда и поспешила покинуть нас.
— Почему накрыли всего на одного человека? — кошусь на приборы и тарелки вокруг себя. В то время, как половина стола, где находился парень пустовала.
— Потому что я не голоден, — он откидывается на высокую спинку кресла, которое из-за своей формы выглядело почти как трон, оббитый алым бархатом. — Это все для тебя. И только посмей сказать, что не голодна. Я вижу, как ты жадно вдыхаешь запах и как часто сглатываешь слюну.
Самое паршивое, что от его взгляда никуда не деться. Он считывает меня так, будто я даже не интересная книга, а рекламный буклет. Который он потом просто скомкает и выбросит за ненадобностью.
— Это хоть не последняя трапеза для заключенного? — обреченно вздыхаю.
— Все зависит исключительно от тебя, — пожимает он плечами. — Я уже обозначил условия сотрудничества и исход событий в том или ином случае. Только вот ты до сих пор увиливаешь от своих обязанностей.
— Не правда, — несмело тянусь за долькой помидора, — я заново все переживаю и записываю все на диктофон.
— Этого недостаточно. — Егор прищуривается, следя за каждым моим движением и мне становится неловко есть под его тяжелым взглядом. — Мне нужно, чтобы ты вывернула себя на изнанку. Но вместо этого, ты продолжаешь жалеть себя. Ты провалила первый тест, Варя.
— Ресторан? В нем и была проверка? — Кошусь по сторонам в поисках чего-то необычного. — Здесь кто-то есть?
— Ты не должна у меня об этом спрашивать. Ты должна это видеть сама. — Он тянется к одной тарелок и отсыпает мне горстку дымящегося варенного картофеля. — Ешь, Варя, набирайся сил.
— Можешь… — запинаюсь, — можешь взять хотя бы одну из них и поставить около себя? Можешь создать иллюзию того, что ты будешь тоже будешь есть? Мне кусок в горло не лезет от того, что ты сидишь и просто смотришь на то, как я ем.
— Нет, — без раздумий отвечает он.
— Почему?
— Потому что я уже насытился. — И предугадав мой следующий вопрос, почти сразу же дает на него такой ответ, который я слышать не рассчитывала. — Твоей болью несколькими минутами ранее у машины.
Глава 10. Сейчас
Бам!
Это со звоном упала вилка из моих одеревеневших пальцев на плитку, которой был покрыт весь пол комнаты. Вся еда тут же утратила свою привлекательность. Как и само заведение. Куда-то подевался лоск и дороговизна, все убранство стало блеклым, все посторонние звуки вдруг пропали. Будто все было стерто одним взмахом руки и весь мир сузился вокруг одного человека. И человека ли?
— Кто ты? — почти шепчу.
— Я же сказал, что ты провалила проверку. — Егор делает вид, что резной подлокотник кресла ему вдруг стал интересней, чем могу поклясться, мое ошалевшее лицо.
— Кто. Ты. Такой? — повторяю вопрос.
— Как только прекратишь расползаться жалкой размазней под моими ногами, сразу же все увидишь. Ешь, Варя.
— Нет, — не рассчитываю силу и отшвыриваю тарелку от себя так, что ее содержимое разлетается по столу и даже попадает на белоснежное полотно рубашки Егора.
А ведь я даже не заметила, что на фарфоре помимо картофеля был еще и соус. Который сейчас расползался по его рубашке уродливыми пятнами.
Красными, как кровь.
Судорожно втягиваю воздух, но не могу оторвать взгляд. Эти кляксы расходятся так же, как и тогда…
Как у папы.
Этого становится достаточно, чтобы я забылась, где нахожусь.
Тогда
— Хозяйка, — меня толкают, — хозяйка, просыпайся.
— Еще пять минут, — натягиваю одеяло на голову и отворачиваюсь к стене.
— Хозяйка, ты сама меня просила, — не унимался Сеня и от нетерпения аж подпрыгивал на месте. — Ну же, открывай глаза.
Требуется около минуты или двух, чтобы до меня дошла суть сказанного.
— Что удалось узнать? — резко подрываюсь на постели и тут же жалею об этом. Потому что в глазах тут же появились звездочки и закружилась голова.
Прошло полторы недели после последнего преступления и столько же после накатившей дурноты в универе. Но слабость, сонливость и плохое предчувствие меня так и не покидали. Это затишье, оно же как перед бурей, вводит в заблуждение. Мол, посмотри, ничего страшного больше не происходит. Отпусти все, расслабься. А ты до последнего сопротивляешься, потому что чувствуешь, что это обман и что-то назревает. Что-то очень плохое. Даже папа был того же мнения. Пусть вслух об этом и не говорил, но я-то знала, что его чуйка следака тоже не повелась на эту мнимую тишину.
Ничего не закончилось. Просто кто-то набирается сил или же обдумывает новый план.
