всего плюс 17 градусов?
В пылу уборки я не заметила, что на улице похолодало и почти сразу стало холодно в доме. Ведь двойные окна Игнат поставить не удосужился. Ночью при таком раскладе может стать совсем зябко.
Недолго думая, я метнулась на улицу и насобирала на пожарище более-менее уцелевших досок. Притащила их в свою комнату, заложила в печку и, открыв вьюшку, полила деревяшки керосином. Бросила на них зажженную спичку и, едва их лизнуло пламя, закрыла заслонку.
В считанные секунды огонь набрался сил и утробно загудел. Вскоре воздух наполнился теплом, и я поняла, до чего же замерзла. Приложила ладони к побеленному боку печки и зажмурилась от удовольствия.
— Окаянная! Ты зачем грубку затопила? — надрывный голос Игната ворвался в дом, и я едва не застонала от досады.
— Чтобы от холода не околеть! — сказала и закрыла перед его носом дверь в свою комнату. И принялась за дальнейшую уборку.
Сначала сняла с вешалки в углу несколько фуфаек и вытащила их в гостиную. А на освободившемся крючке разместила свое пальто. Потом притащила еще один таз с водой и, орудуя тряпкой и мыльнянкой, отмыла почерневшую от грязи клеенку на столе. И сам стол оттерла до блеска. Заодно обнаружила в нем потайную секцию, куда и положила дедово завещание.
Еще часа два ушло, чтобы пройтись влажной тряпкой по плинтусам, вымыть лампочку, свисающую с потолка, и отмыть пол.
Время от времени я выбегала на пожарище, добывала обгоревшие деревяшки, ломала их ударом ноги и добавляла в печь. Конечно, дерево — это не торф и не уголь. Но все равно в доме стало теплее. А красная линия на термометре перевалила за 20 градусов.
Когда совсем стемнело, а моя комната уже сияла от чистоты, я обессиленно упала на стул и посмотрела себе под ноги. И только сейчас обнаружила, что под кроватью расположен еще один люк, ведущий под пол.
Вздохнув, я встала, отодвинула кровать и потянулась к металлическому кольцу люка. Потянула за него и заглянула вниз. Если мне и хотелось сюрприза, то именно такого.
Картошка. Большая и маленькая, она лежала небольшими горками в строго разграниченных кирпичами отсеках. Мне снова почудился ее аромат, теперь уже сваренной в мундирах, и в животе надрывно заурчало.
Трудотерапия справилась со стрессом. Мои руки больше не дрожали, сердце тоже вело себя прилично. И я дико хотела есть.
Пока я выбирала клубни покрасивее, пока их мыла, в печке продолжало гудеть пламя. Но к тому времени, как я нашла подходящий чугунок, вымыла его и заполнила картошкой, пламени стало меньше.
Я подождала еще немного и, когда в печи остались только пышущие жаром раскаленные угли, кочергой собрала их в горку и подвинула к ее краю наполненный картошкой и водой чугунок.
Потерпеть час, и будет у нас ужин. Еще бы простокваши найти, и ничего больше не надо.
— Эту картошку батюшка на семена отложил, — меланхолично сообщил Игнат, когда я позвала его к столу.
— Ее там много, хватит и на семена, и поесть. У тебя простокваши не найдется?
— Не найдется, — ответил он слишком быстро и глаза отвел.
— А если я найду? — поймала я его замешательство.
— Окаянная, во тьме сгинет твоя душонка… — Бормоча под нос ругательства Игнат, вышел в сени и вернулся с литровой банкой. — Чтоб тебя…
За полчаса от чугунка картошки и банки простокваши ничего не осталось. К концу ужина Игнат даже перестал ворчать, а потом и вовсе предложил повторить такую трапезу завтра.
— Простокваши больше нет, — вздохнул он. — Не хочет мне Шурочка за работу молоко давать. Только брагу...
— Завтра я что-нибудь придумаю, — подхватила я его миролюбивое настроение. — А теперь пошли спать.
Напоследок я проверила, погасли ли в печке угли и, не обнаружив ни одного, со спокойным сердцем закрыла вьюшку. Теперь до утра в доме будет тепло.
Уснула я на новом месте мгновенно. Словно я и в самом деле дома. А Жека и прошлая жизнь мне просто приснились.
Глава 11
Спокойным сон пробыл не долго. В него и в самом деле явился привет из прошлой жизни: в мареве сновидения постепенно прорисовалась фигура моего мужа. Жека… Высокий, статный, с чарующим взглядом и проникновенным голосом. Он что-то говорил мне, но я едва улавливала обрывки слов.
«Жека, почему ты это сделал? Мы ведь хорошо жили», — запульсировала в голове навязчивая мысль, которая не отпускала меня последние сутки. Но Жека продолжал говорить, а потом повернулся ко мне спиной и его фигура растаяла в тумане.
Мы вместе учились в медицинском. Жека на стоматолога, а я на провизора. Хотя мне даже тогда, на первом курсе, казалось, что Жека просто усердно очаровывал все женское общежитие и лишь попутно с этим занятием постигал азы стоматологического дела.
Впрочем, его ветреность и безалаберность не помешали мне в него влюбиться. Безнадежно, как влюбляются в звезд эстрады и кино. Или в спортсменов.
Жека был для меня таким же недосягаемым, как и они. Только без постера с его фотографией на стене.
Психолог, к которой я не преминула сходить, сразу сказала, что это во мне бушует эскапизм. Я боюсь отношений и возможных потерь. Поэтому и выбрала недоступного мужчину.
Я с ней согласилась. И терпеливо ждала, когда образ Жеки перейдет в разряд светлой грусти о чем-то неслучившемся, а я начну обращать внимание на других парней.
Но на пятом курсе неожиданно для всех — и особенно для меня! — Жека сделал мне предложение.
«Вы только посмотрите! Жека переспал со всем женским общежитием, а чтобы переспать с Настей, ему пришлось жениться!» — хихикали со всех сторон.
Слухи и шепот за спиной множились, и тревога укутывала мое сердце колючим недоверием.
Почему он выбрал именно меня? Такие, как он, не женятся на таких, как я.
Я ведь совсем обычная. Даже не
