ответ своему другу он сдержанно улыбнулся и подумал, что надо мечтать осторожно, иначе мечты вполне могут сбываться, порой очень неожиданным образом. Ведь он хотел этим летом отправиться в поход на несколько дней с палатками и хорошей компанией — пожалуйста — вот тебе и поход, и палатки, и природа. Компания только такая, которую он себе и во сне представить не мог. Да и погода все эти дни была хорошая, только вот сегодня с первым днемиюня солнце почему-то спряталось за облака, которые были быстро обращены усиливающимся с каждым часом ветром в тучи.
Кочевники, предвидя предстоящую грозу, остановились и стали искать укрытия в повозках и под кронами стройных сосен и кряжистых дубов, росших по краям дороги. Пастухи старались собрать скот в одном месте и не давать овцам и козам разбегаться. Прочие половцы с лихорадочной скоростью укрывали войлоком и различными грубыми тканями свое добро, перевозимое повозками. И только рабы, которых вместе с охраной разместили под могучим дубом, смотрели на эти приготовления и на грядущую грозу. Серега заметил, что другие русичи с улыбкой смотрели на надвигающиеся тучи, а во взглядах некоторых из пленных кочевников был явно заметен испуг.
На небе тем временем полным ходом сгущались тучи, и не прошло и получаса, как хлынул проливной дождь. Тяжелые капли дождя прибили пыль от множества сапог, колес и копыт, омыли лица и одежду тех, кто не успел спрятаться от грозы. И стало неважно, что на тебе одето — доспехи воина, лохмотья раба или просто шкура животного — в одну минуту все стали одинаково мокрыми, как будто этот ливень их всех сроднил. А дождь все усиливался и уже скоро потоки с неба отделили рабов от остального мира. Сверкнула молния, и раскаты грома раздались совсем близко. Перепуганные пленники жались друг к другу, словно стадо овец, сбившихся в кучу. Их еще несколько мгновений было видно, но уже скоро ливень стал настолько мощным, что украл и пастухов со стадами и телеги с поклажей из поля зрения. Через стену воды не было видно на расстоянии пяти шагов.
Этим и воспользовался один из пленных печенегов. Он резко вскочил со своего места и кинулся в дождь, пока охранники были отвлечены на поиск наиболее сухого места под деревом. Серега с Николой лишь успели переглянуться. Один из воинов побежал за ним следом. Еще трое остались охранять пленников. У Матвеева проскользнула безумная мысль — воспользоваться замешательством и одолеть оставшихся караульных, используя численное преимущество. Но чтобы осуществить это, они должны были быть одной командой, а другие пленные кочевники лишь ухмылялись и делали ставки, сколько беглецу удастся еще прожить. Русичи по известным причинам угрюмо молчали. Да, с такими людьми, не желающими изменить свою судьбу, вторым Спартаком не станешь…
Однако удачно закончить свой внезапный побег безумцу не посчастливилось — сквозь толщу дождя раздался короткий крик, и его сменил звук падения тела на влажную землю. В скором времени дождь стал постепенно утихать, и уже можно было разглядеть тело несчастного с торчащим в спине копьем, лежащее на опушке леса. До спасительного частокола деревьев ему оставалось пробежать всего несколько десятков метров. Капли дождя смешивались с пульсирующими алыми струями из тела бедолаги, и уже этот раствор печенежской крови продолжал свое движение в ложбинку к большой луже. Жизнь быстро покинула этого низкорослого печенега, и он уже спустя всего пять минут после своего резкого старта лежал абсолютно неподвижно.
Когда пленники увидели тело погибшего, кто-то из кочевников с ужасом вздохнул, многие продолжали равнодушно смотреть, Любомир покрутил пальцем у виска, а Благомудр перекрестился двумя перстами. Никола промолвил:
— Помяни, Господи, душу грешную, хоть он и нехристем был.
— Аминь! — закончил эту незамысловатую молитву Сергей.
* * *
После того, как дождь совсем иссяк, и небо украсила разноцветная подкова радуги, половецкий «город на колесах», как его назвал про себя Матвеев, снова отправился в путь. И действительно, половецкая вежа в пути напоминала город со своими обитателями, их переносными жилищами, властью в виде бека Сакзя, представителем бизнес-класса в лице Ченегрепы, вооруженными силами на конях и рабами в качестве пролетариата. И каждую ночь город располагался на новом месте, постоянно двигаясь вперед и меняя декорации. В этом могла бы быть своя походная романтика, только если принимать участие в путешествии не в качестве раба.
А тем временем природа, очищенная проливным дождем, преобразилась. Солнце вновь наполнило окружающий мир своим блеском, и капли дождя на листьях и на траве под волшебным воздействием его лучей превращались в драгоценные камни. В воздухе явно чувствовался приятный запах озона, и Матвеев жадно поглощал его своими легкими.
Путь продолжали, как ни в чем не бывало, лишь стражники стали внимательнее присматривать за рабами. Они не давали им громко разговаривать между собой и подгоняли отстающих тупым концом копья. Сергею и Николе приходилось переговариваться шепотом. Так в относительном молчании они и шли до самого вечера.
Уже сгущались сумерки, и недалек был привал на ночь, как внезапно одна из задних телег наехала колесом на большую лужу. Судя по всему, под толщей грязной воды находилась глубокая яма. Во всяком случае, телега резко остановилась, и мирно дремавший на ее краю половец, как мешок с неизвестной тогда картошкой, полетел на землю. Когда повозку тряхнуло, он успел открыть глаза и попытался уйти от столкновения с землей, выставив перед собой правую руку, на которую и упал. Он быстро встал, ругаясь и морщась от боли, поддерживая здоровой рукой пострадавшую. На этом инцидент для всех мог быть исчерпан, но Сергей буквально той же ночью стал свидетелем продолжения этой истории болезни. Пострадавший поставил с помощью своих собратьев по оружию палатку неподалеку от места, где ночевали рабы, и поэтому Матвеев мог в подробностях наблюдать при свете костра за особенностями половецкой медицины.
Раненый половец позвал к себе шамана, и тот пришел, разодетый в волчью шкуру, что-то завывая и потрясая бубном. Шаман посмотрел руку пациента, призвал помощь духов на восстановление его здоровья и натер конечность от плеча и до локтя какими-то резко пахнущими травами, а после дал ему пожевать другой травы. Через небольшой промежуток времени боль стихла, и половец, поблагодарив шамана, дал ему в качестве платы за лечение большой кусок вяленой конины, а тот, все так же завывая заклинания, ушел во тьму.
Однако на следующий день воин не смог шевелить больной рукой, которая к тому же сильно отекла. Он снова пригласил шамана, тот выполнил те же действия, что и
