сделала аборт и выскочил вон.
— На двадцатой неделе? Это похоже на…
— Ад?
— Да.
— Летти никому не говорила. Она прошла через все это в полном одиночестве.
Эллис молчит несколько секунд, уставившись на свои руки, прежде чем поднять глаза на меня.
— Кейн, тебе нужно поговорить с ней. То, что она сделала сегодня вечером… черт возьми. Я все понимаю. Представляешь, что она, должно быть, чувствовала?
Я качаю головой, эмоции застревают у меня в горле от одной только мысли.
— Она побежала к ним, к ним обоим.
— Ты можешь винить ее? Они всегда были рядом с ней. Все, что делал ты, это усложнял ей жизнь.
— Ну, спасибо, — бормочу я, опускаясь на кровать и снова поднося бутылку к губам.
— Что с Аланой?
— Я оставил ее с Ридом.
— Значит, она мертва, — невозмутимо произносит он.
— Я не знаю. Рид выглядел очень взволнованным, получив возможность поиграть с ней.
— Конечно, он сделал это. Она полностью в его вкусе.
— Типа шлюха?
Он откидывает голову назад и заливается смехом.
— Я имел в виду блондинка, но да, шлюха тоже подходит.
С помощью Эллиса я, в конце концов, напиваюсь до потери сознания, а когда просыпаюсь, солнце светит сквозь открытые шторы, и у меня адское похмелье.
— Господи, — бормочу я, переворачиваясь на другой бок и зарываясь лицом в подушку, чтобы заслониться от света.
Погружаюсь в забытье, но реальность снова обрушивается на меня.
Летти спала с этими гребаными близнецами. Боль пронзает мою грудь.
Это не должно быть так чертовски больно. Мне, блядь, должно быть все равно.
Особенно, когда я также облажался.
Приподнявшись, понимаю, что на мне все еще вчерашняя одежда. Достаю из кармана телефон и подношу его к лицу, чтобы посмотреть, который час.
— Чееерт, — стону я, когда вижу, что уже за полдень, прежде чем замечаю количество пропущенных звонков от Рида.
Постучав по экрану, я перезваниваю ему.
— Привет, — гремит он в динамик.
— Ш-ш-ш, — шиплю я.
— Праздновал, что у тебя не будет ребенка от воплощения дьявола? — спрашивает он с весельем в голосе.
— Что-то в этом роде. Что она говорит?
— Молчит, но я бы поставил деньги на то, что все это подстава. Девка может быть упрямой сукой, но не думаю, что она бы сделала это в одиночку.
— О чем ты думаешь? — спрашиваю я, но, кажется, уже знаю, что он собирается сказать.
— Виктор.
Стону, когда он произносит имя, которого я боялся.
— Мне нужно выбраться, чувак. Я, блядь, больше не могу этого делать.
— Знаю. Так и будет. Мне просто нужно еще немного времени.
Я снова стону в трубку, перекатываюсь на спину и закрываю глаза рукой.
— Я позвоню тебе, когда узнаю больше. Просто доверься мне, хорошо?
— Да, хорошо. Я просто…
— Я вытащу тебя.
Я вешаю трубку, не чувствуя такой уверенности в том, что он справится с этим, как мне, вероятно, следовало бы. Я хочу верить, что Рид сможет помочь мне выбраться, но боюсь, что это займет слишком много времени. Мне нужно сосредоточиться на занятиях и футболе, если это будет моей жизнью, или я мог бы просто уйти и стать старшим членом «Ястребов».
Может быть, это всегда было моей судьбой, а жизнь в колледже была просто несбыточной мечтой. То, что я почти получил, но не совсем. Так же, как и с Летти. Я попробовал ее на вкус, прежде чем моя поганая жизнь встала на пути и все рухнуло.
Нуждаясь в том, чтобы выбраться из дома, подальше от этого места, я принимаю душ, одеваюсь и прыгаю в свою машину.
Не знаю, куда направляюсь, но, когда проезжаю мимо указателя в Роузвуд, не могу сказать, что удивлен. После переезда сюда, чтобы дать Кайлу новый старт после того, как вышел из колонии, это место стало для меня чем-то вроде убежища. Подальше от дерьмовой жизни, которую меня заставляли вести в Харроу-Крик, и подальше от «Ястребов».
Здесь никто не знает, кто я такой. Они понятия не имеют о том, что я сделал, о людях, которым причинил боль, о жизнях, которые разрушил. Для них я просто молодой мужчина, присматривающий за своим младшим братом, дающий ему второй шанс, которого он заслуживал после того, как связался с дьявольским отродьем Виктора Харриса.
Я думаю о Грее и о том, что могло с ним случиться после того, как тот попытался забрать Харли у моего брата, чтобы преподать ему урок за то, что он его обманул. Виктора, похоже, не волнует, что его младший сын пропал без вести. У меня даже не было шанса увидеть своего ребенка на экране, но я уже знаю, что отдал бы за него свою жизнь в мгновение ока. Не могу понять, как можно так легко отвернуться от своей собственной плоти и крови.
Чем больше думаю об этом, тем больше прихожу к выводу, что в этой истории должно быть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
Вздыхаю, подъезжая к стоянке у пляжа, и глушу двигатель. Я откидываюсь на спинку сиденья, наблюдая, как волны разбиваются о берег, и за семьями, которые наслаждаются поздним летним солнцем.
Какой была бы сейчас жизнь, если бы у Летти действительно был наш ребенок? Нашли бы мы способ стать семьей? Могли ли и мы быть там, внизу, учить нашего маленького мальчика строить замки из песка и окунать пальчики его ног в теплый океан?
Достав из кармана телефон, я ищу ее номер и нажимаю «Позвонить». Не знаю, чего я ожидал после того, что произошло вчера, но не могу избавиться от разочарования, когда звонок, наконец, переходит на голосовую почту.
В ту секунду, когда опускаю телефон, разочарование сменяется гневом. Образ ее с Даннами возвращается в полную силу и заставляет мои кулаки сжиматься при воспоминании о том, как костяшки моих пальцев соприкасаются с лицом Луки.
