записей и спросил:
– Поэтому найденные тела принадлежали только молодым крепким парням? Но зачем же она это делает? И как?
– Не знаю, и вряд ли знает кто-то, кроме нее самой. – Джулиус провел рукой по волосам, взлохмачивая темные волны. – Она выпивает всю кровь, до последней капли.
Повисла тягостная пауза. Я вспоминал холодный морг и мертвое тело с прозрачной кожей, а что вспоминал Джулиус… Кто знает?
– Я с вами честен, Филипп. Вы не передумали помогать?
– Конечно нет. Мы же компаньоны.
* * *
Вечер я встретил далеко от дома. Дав клятвенное обещание помогать расследованию всеми силами, я, честно признаться, не ожидал получить столь рискованное задание. «Сегодня в “Веселом Патрике” будет вечер памяти погибших ребят, – сказал Джулиус, оценивающим взглядом прожигая во мне дыру. – Не ждите слез и трагических песнопений. О’Тэди любезно предупредил, что в пабе планирует выступить местный музыкальный ансамбль, будут читать стихи и, конечно же, танцевать джигу». Однако как ни приукрашивай действительность, прежде всего меня ждет разведка, к коей мне, как известно, не привыкать.
Итак, за несколько часов до полуночи я оказался, сам тому не веря, перед дверью ирландского паба, из которого лились свет и громкая музыка. Я ожидал косых взглядов и недовольства, но все взоры были прикованы к импровизированной сцене, где пятеро разудалых молодцов терзали инструменты и выкрикивали маловразумительные песни. Помня наставления Джулиуса, я прошел сквозь толпу до бара, вглядываясь в женские лица. Ни мой друг, ни тем более я не знали, как Ланнан Ши может выглядеть, но она, несомненно, должна быть красива, сказочно хороша. Увы, красота – понятие субъективное, и местные рыжие девицы ничуть не привлекали меня.
– Эй, парень! – проворковал над ухом низкий женский голос, не лишенный обаяния. – Не видела тебя раньше. Ты откуда?
Со мной заговорила девушка-разносчица. Первым, что я в ней отметил, были ярко-алые губы.
– Эй, чего застыл? Что пить будешь?
Опомниться не успел, как меня усадили за стол и принесли выпивку.
После третьей пинты темного пива я узнал, что милую разносчицу звали Агна и это имя ей не очень подходило[5]. Музыканты вошли во вкус, Агна вместе с подругами показывала мне, как танцуют джигу и степ. Я совсем забыл, зачем явился, но мне помог случай – впрочем, на этот счет у меня свое мнение.
– Эй ты. Да, да, именно ты, – ко мне приближались, протискиваясь сквозь веселящуюся толпу, двое мужчин с угрожающими лицами. – Не лезь к моей подруге, если жизнь дорога.
Я оглянулся и заметил, как побледнела красавица Агна. До хмельного сознания начала медленно доходить вся опасность ситуации. Мне прежде не доводилось оказываться в подобных ситуациях, однако несложно догадаться: лучший способ урегулировать конфликт – извиниться и отступить.
– Парни, я только…
Тяжелый кулак профессионального бойца заехал мне в нос – оправдываться сразу расхотелось. Несколько уроков бокса, полученных в университетской секции, помогли продержаться пару минут, а дальше разъяренная толпа, где все знали друг друга и жаждали помочь, вынесла меня на улицу. Хвала небесам, перед дракой я много выпил: боль чувствовалась слабо – алкоголь с легкостью притуплял ее. И с той же легкостью туманил рассудок. В какой-то момент мне привиделось прекрасное лицо, склонившееся надо мной. Золотистые локоны щекотали шею. Прекрасная фея коснулась моего лба прохладной рукой.
Очнулся я утром. В грязной луже и с перебитым носом. И уже вскоре был задержан за нарушение общественного порядка, как бы ни старался объяснить ситуацию.
* * *
– Могу вас поздравить, – сказал Джулиус, когда увидел меня в компании сержанта полиции, выводившего меня из камеры. – Избили вас умело, все кости целы, скоро будете как новенький.
– Джулиус! – обрадовался я, но быстро приуныл. – Я провалил задание…
– О, дорогой, – протянул он с улыбкой. – Вы только подтвердили мои подозрения. Благодарю вас, сержант, передавайте наилучшие пожелания инспектору Гаррисону.
Мы вернулись в агентство, где Олдридж вновь поразил меня, занявшись моими ссадинами и синяками. С проворством опытной санитарки он наложил стерильные повязки и налил горячего чая, что, по его мнению, заменяло все лекарства мира.
– Простите, – я все не мог смириться с поражением. Такого позора я не переживал никогда. – Я вас подвел.
– Ну в самом деле, хватит уже. Неужели вы всерьез решили, что я ожидал, будто вы притащите мне Ланнан Ши в кармане?
– То есть все зря? – Я едва не потерял дар речи. – Я рисковал собой просто так?
Джулиус пригубил из своей чашки, молочно-белой со сложным черным рисунком-вязью, и только после этого ответил в привычной манере:
– Вы ее видели?
– Я… я не знаю. Возможно. – И я рассказал о девушке из своего пьяного полусна-полуяви.
Он выслушал более чем внимательно и сообщил, совершенно спокойно, что этим же вечером лично навестит паб «Веселый Патрик». Мне стоило его отговорить, однако время шло, а расследование не двигалось с места. Приняв мое молчание за одобрение, Джулиус поднялся с кресла, со скрипом потянулся и, пожелав мне доброго дня, покинул офис. Я оказался предоставлен самому себе, снова.
Часы до вечера тянулись, точно резиновые. Я успел поужинать, трижды попить чай и даже один раз неплохо вздремнуть, прежде чем на огонек заглянул Джулиус и тут же ушел, на сей раз прямиком в Зеленый квартал.
Я ждал его до самого утра, не смыкая глаз, чашку за чашкой вливая в себя обжигающе горячий кофе. Мне было страшно за компаньона, представить его участвующим в уличной потасовке просто не представлялось возможным! Где-то глубоко мерзкий голосок твердил: «Он бы не стал так за тебя переживать», но ведь я – не он. Я – это я, и потому, отправив грязные чашки обратно в белый раритетный буфет, быстро собрался и побежал в полицейский участок.
Детектив-инспектор Гаррисон отнесся к моим словам со всей серьезностью – впрочем, за пышными моржовыми усами сложно угадать его настрой. Мужчина выпустил мне в лицо целое облако едкого дыма и только после этого заговорил:
– Послушайте моего совета, Фелтон, не принимайте все так близко к сердцу. Вы переживаете не за того, кому это нужно. Переживайте-ка лучше за себя, а старый лис Джулиус справится, ему не впервой. Знаете ли вы, почему он вообще занимается всей этой, ммм… чертовщиной? А?
Интересный вопрос, я никогда им не задавался. Куда девалось мое профессиональное любопытство? В предвкушении тайны я подался вперед, сам не замечая, что копирую его движения:
– Так почему же?
– Когда-то он сказал мне, что…
– Прошу прощения, сэр! – в кабинет без стука ворвался сержант Оливер, а следом, не дождавшись разрешения, вошел Джулиус собственной персоной. Момент упущен, однако то, что товарищ вернулся цел и невредим, немного утешало.
