Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Иногда это вопрос о дате, чьем-то имени или событии либо просьба принести еду, напитки, какой-нибудь документ, книгу или записи организации. Все появляется без промедления. Шесть часов я спрашиваю, а он говорит без перерыва. Вежливый, интеллигентный и в то же время резкий. Окава не пытается приукрашивать факты, не пытается изображать японского Робин Гуда или что-то вроде того. Он ничем не напоминает образы боссов, о которых я читал в книгах и газетах.
Иногда он просит отключить диктофон и меняет тему разговора. Он рассказывает мне, что родился в Корее, что во время великой войны сидел в тюрьме за грабеж, что нашел дом в якудза, что он любит Корею, своих дочерей, жену и многочисленных сыновей. Что он хочет уважать этот мир и что осознает, насколько это тяжело. Что он видит гангстеризацию якудза и обеспокоен этим и что ему нездоровится.
Исповедь босса Окавы
Я кореец, не японец. Мое настоящее имя Чонг. Приехал сюда ребенком из Кореи, с отцом, чтобы найти работу. Это были дни бедности и нужды. Моя семья жила в нищете. Тогда, в дни великой войны, корейцы являлись гражданами Японии, но царила дискриминация, как и сегодня. Было тяжело, и я начал водиться с хулиганами.
И вот мне все это надоело. Однажды нам стало совсем нечего есть. В моей жизни появляется кто-то. Он рассказывает, предлагает, организовывает, собирает, дает оружие, находит машину и водителя, убеждает. По ночам за городом мы учимся стрелять по дереву, пока оно не рассыпается изнутри. Однажды собираемся и едем, сердце бешено стучит. Дом на окраине города, бамбуковый забор, темно. Вот они — деньги, предметы искусства, красивые вещи. Момент радости, момент страха, бурлящая кровь. В руках оружие, впереди богатство и конец позору. И тут полиция! Звук глухого удара, кто-то падает с искаженным лицом, и его больше нет… Семь лет в тюрьме. Конец войны. Говорят, что американцы раздают оружие. Я меняю имя Чонг на Окава, японское имя…
Он рассказывал мне свою историю шесть часов. Мы устали. Когда мы закончили, он позвал Тецуя и сказал:
— Начнем с Сёба-вари. Покажи ему Сёба-вари. Сёба-вари — это церемония распределения мест на прилавках перед фестивалем мацури. Процесс аккуратного уравновешивания сил, наблюдая за которым многое понимаешь. Послезавтра будет церемония Сёба-вари в храме Хатиман рядом с городом Васэда. Поезжайте туда вдвоем.
Постепенно я представлю вас своим сыновьям кобун, моим ребятам, и другим боссам. Все произойдет постепенно, никогда не спешите. Посмотрим, как пойдут дела. Вы будете наблюдать за нами и ходить на встречи. Поезжайте домой к Тецуя и посмотрите, как он живет, у него славный малыш. Начните с этого, и посмотрим.
Вы из Израиля. Вы, евреи, должны понимать нас. Ведь мы такие же скитальцы и отверженные. Мы нашли свои способы зарабатывать себе на жизнь, свои способы снискать уважение и создали свой язык. Мы — такие же, как и вы, евреи, сэнсэй.
— Спасибо, — говорю я в конце этого длинного дня.
Мы оба устали.
— Я хочу изучать вас, быть с вами, наблюдать за вами, но, кроме этого, у меня есть одна просьба. Я хочу найти человека, который исчез. Он дорог мне, и я переживаю за него.
И я рассказываю ему историю Юки. Он выслушал и сказал:
— Как вы уже поняли, я обладаю силой здесь, в мире якудза. И тем не менее я не могу ничего обещать. Якудза — это мир исчезающих людей. Иногда по собственному желанию, иногда по другим причинам. Но я проверю, я постараюсь. Спокойной ночи.
В течение долгих часов последующих разговоров с ним — у него дома, в офисе семьи, в кафе и чайных, в изакая, в номия, на горячих источниках — Окава мне много чего рассказывал, будто не мог насытиться. Будто знал, что скоро умрет. Не насытился этими рассказами и я.
— Посмотрите Сёба-вари. Мацури — это душа Японии. Фестивали мацури продолжаются от одного-двух до десяти дней. И на них мы достойно зарабатываем. На небольшие мацури приходят сотни людей, на средней величины мацури приходят тысячи, на большие приходят десятки тысяч. Есть несколько мацури в Японии, на которые приходят миллионы. Это фестиваль Кобо Дайси в Кавасаки, например. Мацури — это достойный заработок, миллионы иен, которые не облагаются налогом. Что скажете? Может быть, хотите попробовать предсказывать будущее или продавать сладкий лед или жареных осьминогов? Поезжайте туда.
Я еду на фестиваль за два дня до его начала, к храму Хатиман недалеко от Университета Васеда, в котором я учился пятнадцать лет назад. Мрачные на вид якудза собираются во дворе храма, все курят. Кто же управляет этими людьми? В дальнем углу двора под деревом стоит стол, за которым сидят двое. Неподалеку находится беседка. В ней сидит человек в темных очках и в черном кимоно. Судя по всему, он пользуется большим авторитетом. По двум сторонам от него — молодчики, спешащие подать чай, поджечь сигарету или подать веер.
В воздухе ощутимо напряжение. Люди перешептываются, их взгляды направлены в сторону, как будто они кого-то ожидают.
— Что здесь происходит? — спрашиваю я Тецуя.
Он шепчет:
— Не здесь, не сейчас.
Тецуя отводит меня в отдаленный угол и рассказывает:
— В последнее время люди из Ямада-гуми пытаются любыми способами попасть в Токио. До настоящего времени Ямада-гуми, согласно договоренности между главными семьями, действовали только на западе Японии — в Кобэ, Осаке, Киото — и не переходили границ города Нагоя. Но в последнее время они пытаются все больше и больше приблизиться к Токио и его окрестностям. Не так давно началась небольшая разборка в Саппоро, на Хоккайдо. Пока что нам удается контролировать ситуацию. Если не остановим их вовремя, быть войне.
— И что же происходит здесь сегодня?
— Они пытаются внедриться в этот мацури. Здесь неплохие заработки. Они пытаются определить степень нашей устойчивости.
Напряжение растет. И вот появляются трое из Ямада-гуми — в костюмах и при галстуках, в темных очках. Их головы слегка склонены, и сложно определить, что царит в их взглядах — наглость или покорность. Они останавливаются в стороне. Один из находящихся здесь якудза подходит к ним. Тихо переговариваются. Якудза указывает на беседку. Трое незнакомцев поправляют костюмы, выпрямляются и направляются к беседке. Сидящий в беседке будто не замечает их. Он курит, его глаза скрываются за черными очками.
Трое приближаются, останавливаются метрах в пяти от беседки. Один из них подходит немного ближе, останавливается. Вдруг он странно подается всем телом вперед. Расставляет ноги, левую руку кладет на спину, правую на правое колено и ладонью вверх, чтобы показать, что он безоружен. Мужчина произносит покорным голосом:
— Я, бедный и ничтожный сын семьи Кокусуй, возглавляемой великим боссом Инабой Седьмым, прибыл сюда из района Мацудайра, что в Нагано. Мой родитель — великий и уважаемый босс Сайто Третий, равно как и прадеды его со времен Эдо, правит в Мацудайре. Ничего не значащий сын для могущественного Сайто, словно пыль у ваших ног, я отдаю себя в ваши руки, босс Маэда, и я безоружен. Дайте мне приют и научите меня законам гокудо — мира беспредела. Я в ваших руках, защитите меня, потому что я чужой в этом городе и сацу[28]преследует меня. Я согласен на все. Я проделал долгий путь до этих мест, чтобы прокормить свою семью, жену и детей, дабы быть достойным сыном великой семьи Кокусуй из Нагано. Возьмите меня под свое покровительство в дни мацури и дайте мне скромное место на окраинах ярмарки, чтобы заработать на рис для моей семьи.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
