— Ничего, в следующий раз я тоже найду идейные соображения, — заверил его Артем. — Например, когда тебе понадобится материал для какого-нибудь реферата!
Артем рассердился не на шутку. Вообще-то он не любил ссориться с друзьями, а тем более угрожать им. Но сейчас было чем возмутиться — выходило, что никому, кроме него, расследование уже не нужно. А мама все толковала Артему о Вовкином упрямстве. Вот его упрямства только на первые шаги и хватило!
— Я бы пошел, — словно в ответ на его мысли, вздохнул Вовка. — Но эта Варвара Денисовна… Мы не сошлись с ней характерами. Без меня у тебя больше толку будет, честное слово.
Виталик в объяснения пускаться не стал.
Лишняя потеря времени, чего тут триста раз объяснять?
В общем, в отдел рукописей Артем пошел один. Он очень волновался и боялся, что Варвара Денисовна не захочет его выслушать, не допустит его к архиву, откажется с ним говорить.
Но Артему повезло. Варвара Денисовна была в прекрасном настроении. Ее лицо даже исказило подобие улыбки, когда она увидела мальчика.
— Меня зовут Артем… Если вы помните…
— Помню, помню, прекрасно помню. Вы обращались к Савельеву?
— Да. Он посоветовал… — Артем хотел соврать, что это Савельев направил его снова в отдел рукописей, но только покраснел и замолчал.
Врать он не умеет. Впрочем, Варвару Денисовну, кажется, мало интересовали советы Савельева. Она не обратила внимания на заминку и спросила:
— А где же ваши друзья?
— Они… Они заняты.
— Заняты? — У Варвары Денисовны удивленно взлетели лохматые брови. — И тот нахальный паренек тоже занят?
— Какой? — Артем смутился, поняв, что речь идет о Вовке.
— Маленький такой, колючий, как еж.
— Занят, — кивнул Артем. — Он вообще-то не нахальный…
— Вы хотели о чем-то спросить меня?
— Я хотел вас попросить… Помогите мне, пожалуйста! В прошлый раз вы сказали, что в письмах друзей Берковского есть упоминания о пожаре…
— Да. Ну и что?
— Нельзя ли мне прочитать эти письма? Может, в них есть какой-нибудь намек…
— Значит, вы еще не оставили мысли раскрыть преступление? — резко поскучнела Варвара Денисовна. — Вообще-то, для такой работы нужен специальный пропуск.
Артем вздохнул. Все понятно. Пропуска у него нет. Письма никто прочитать не разрешит.
— Хорошо, что вы сегодня без друзей, — продолжала Варвара Денисовна. — Вас одного я смогу провести в архив.
Артем не верил своим ушам! Как все вежливо, на «вы», и с таким участием!
— Но я сегодня страшно занята и не смогу помочь вам подобрать нужные письма. Я дам вам переписку за 1901 год, и вы сами попробуете отыскать нужную информацию. Хорошо?
— Очень хорошо! — воскликнул Артем. — Спасибо вам огромное!
Варвара Денисовна важно кивнула:
— Вы правы, все лучше решать вежливо и корректно.
Артем ничего не понял. Он ни слова не сказал о вежливости. Она что, сама с собой разговаривает? Ну, и бог с ней! Лишь бы дала ознакомиться с архивом, лишь бы не прогнала, не передумала.
Он сидел над перепиской уже четвертый час. Спину ломило от усталости, глаза покраснели от разглядывания чужих почерков.
Сначала Артем добросовестно читал письма целиком. Голова кружилась от обилия имен и событий. Потом он упростил себе задачу. Он читал только те страницы, где упоминались фамилии Берковского и Степанова. Дело пошло побыстрее.
Он читал очередную страницу, когда вдруг застыл от удивления. Перед ним было письмо издателя Степанова. И в нем черным по белому пять строчек: «В имении Берковского случился пожар. Сгорели все рукописи. В том числе те, которые я собирался выкупить у него. О пожаре мне рассказал сегодня Валентин Кувырков. Он как раз в то время гостил у Берковского в деревне. Спасти из огня не удалось ни одной страницы».
Дальше шли подобающие случаю сожаления, но Артем их только пробежал глазами. Главное было в тех пяти строчках. И эти строчки стоили для Артема целого архива!
Это удача! Огромная удача! Несомненная удача! Артем нервно потер стекла очков. При пожаре в имении Берковского был свидетель! И этот свидетель — Валентин Кувырков, известный писатель, лучший друг Берковского!
Стоп, стоп, стоп! Какой еще свидетель? Разве можно считать свидетелем человека, жившего сто лет назад? Да будь таких свидетелей хоть сотня, в деле о пожаре не изменится ничего.
Нет! При чем тут сотня? Это и есть самое важное — свидетель не кто-нибудь, а лучший друг! Может, Берковский делился с ним своими подозрениями? Может, в письмах Кувыркова можно найти разгадку?
Скорее! Скорее! Нужно смотреть только письма Кувыркова!
Что за черт? Артем перелистал всю переписку. Но Кувырков словно нарочно ни в одном письме ни слова не написал о пожаре у Берковского. Ни слова! Или именно эти письма затерялись?
Артем вышел из архива под вечер. Он так и не нашел свидетельства Кувыркова. Единственной зацепкой оставалось письмо Степанова, в котором он ссылался на рассказанное Кувырковым. И все. Много это или мало?
Пожалуй, мало. К Кувыркову не пойдешь и ничего не спросишь. А он бы, наверное, многое мог объяснить…
— Артем! Оглох, что ли? — его торопливо догоняли Виталик и Вовка. — Что узнал?
Артему так необходимо было поделиться с кем-нибудь своим открытием, что он забыл о своей обиде на друзей.
— Ничего существенного, — спокойно ответил Виталик, когда Артем, захлебываясь, рассказал о Кувыркове.
— Почему это?
— Сам говоришь — в письмах Кувыркова нет ни слова о пожаре.
— Так, может, в этом архиве не все письма?
— Этого уже не узнаешь.
— Можно спросить у Савельева. О Кувыркове он знает больше, чем о Берковском. Он же нам говорил.
— Для этого снова нужно ехать на дачу, — вздохнул Вовка. — А твоя мама точно не согласится после нашего лесного путешествия.
— Нет, нет и нет! — твердо сказала мама, лишь только Артем завел с нею опасный разговор. — Больше вас троих на дачу я не возьму.
Я не могу брать на себя ответственность за чужих детей, которые отказываются меня слушать.
— Мам, честное слово, мы больше в лес ни ногой!
— Нет. Поедешь ты один. И только на выходные.
— Это же послезавтра!
— Правильно. Раньше я срываться не намерена. Извини, но у меня тоже есть важные дела.
Мама была настроена очень решительно. Артем знал такое ее настроение. Спорить с ней было бессмысленно. Если она так решила, то все, спорь не спорь.
Артем, конечно, расстроился и обиделся, но с мамой ругаться не стал. А то еще чего доброго передумает и на выходные на дачу ехать.
