хочешь? — насмешливо смотрит сверху. — Не просишь остановиться?
— А ты остановишься? — замираю от его слов, припечатанная правдой.
Что это я? Сама практически инициативу проявила.
— Чуть раньше, возможно, — хмыкает он, и скользит рукой вдоль моего бока, выше бедро моё заводит, и медленно погружается. Я выгибаюсь в унисон его движению.
— Вот и не останавливайся, — стону с придыханием.
Он толкается сильнее, и немого болезненно, но перекрывает это, прикусывая и целуя мою грудь. Я выгибаюсь на встречу, шурша пакетами. Обхватываю его за плечи, притягиваю ближе.
— Да-а! — вырывается у меня, в унисон его быстрым толчкам. Бешеный ритм. Невыносимый темп. Быстро, жёстко, и так сладко. Я теряюсь в этих невероятных чувствах, растворяюсь, отключаю голову. Вскрикиваю, когда он оставляет на нежной коже, пока ещё розовые отметины, которые скоро расцветут фиолетовыми цветами. Моя реальность распадается, вместе с тем как я падаю всё ниже и ниже в этот водоворот. Меня закручивает в этот омут, и давать моральную оценку сейчас невозможно. Сейчас можно, только стонать и умолять не останавливаться. Изгибаться на выдохе. Жаться ближе к горячей коже. Тянуть пьянящий аромат мужчины, что владеет мной. Отдаваться на волю победителя. И падать, чтобы потом парить от удовольствия.
В самый ответственный момент, у него вибрирует телефон, в кармане джинсов, он ловко достаёт его.
— Да, — коротко бросает этот гад, не останавливаясь.
Я прикусываю его плечо, чтобы сдержат стон. По телу его проходит дрожь, он стискивает мой подбородок, задирает лицо, и впивается мутным взглядом. Всё так же трубку возле уха держит, и усиливает напор, и я уже не могу сдержать не просто стона, крика.
— Кир! — вырывается, у меня. — Кир! Да!
— Понял, — снова коротко отвечает он в трубку, и отбрасывает её. Она брякает о пол.
— Ну, давай, — командует он, и накрывает мои искусанные губы. Жадно целует, кусает. Другой рукой, грудь жмёт.
«Что, давай?» — проносится у меня в голове, но я тут же, понимаю о чём он, когда меня накрывает разрядка. Мой крик приглушён его ртом. Я вибрирую всем телом, потом замираю, окунаясь в невероятные ощущения, воспаряя, покидая эту землю. Голова идёт кругом.
Откуда этот мощный темперамент? Что может такого Кир, чего не получалось у Юры?
Невероятно! Просто невероятно!
Он догоняет меня быстро, изливается на живот. Выдыхает с рыком, и снова рот мой терзает. Я отвечаю. Я сейчас словно масло в тепле, податлива, что хочешь, делай.
— Блядь, уехать надо, — ворчит он, наконец, оторвавшись от меня, и быстро встаёт, одевается, поднимает с пола телефон. Я так и лежу распластанная по дивану, просто сил нет, но все же чувствую жалость, что он уходит.
Я испорчена в конец. Видимо во мне живёт шлюха.
Сил хватает только на то, чтобы ноги свести, и голову повернуть, чтобы проводить его взглядом. Кир уходит без лишних слов. Он обращается со мной заслуженно, именно так как я ему позволяю.
Сделал дело, гуляй смело.
Лежу, обдумывая своё положение.
Что со мной не так?
Как можно было практически самой запрыгнуть на него?
Пригласила ужинать, на какой хрен, спрашивается?
Как вспомню серые глаза потемневшими, так озноб по телу пробегает. Вот как тут откажешь, тем более, помня о том, что с ним так обалденно.
В чём секрет?
Что он делает со мной, что я загораюсь от одних прикосновений. Плыву. От этих отнюдь не нежных ласк.
Лежу, блин, и до сих пор не могу в себя прийти. А для него это и вовсе игра.
А если бы в этот момент Юрик вернулся? Он конечно гад, но теперь и я не лучше него. Может я реально скрытая потаскушка?
С таким раздраем в голове, потопала в ванную с намерением утопиться. Жаль, что моя тушка всё время всплывала, как только я погружалась с головой.
14
— Юль, выйди, тебя там спрашивают, — Машка вытаскивает наушник из моего уха.
Я, сегодня в ночную, мою посуду, под ритмичную музыку.
Оборачиваюсь.
Машка смотрит подозрительно, испытывающе. Губу покусывает. Видно, что хочет спросить что-то, но не решается.
— Кто спрашивает? — опережаю я её, памятуя о Шмеле, не тороплюсь, никуда идти.
— Мужик, большой такой. Все руки забиты татуировками. Он и ещё двое с тёлками нашими местными, сидят за вип столами. Я подошла заказ принять, а он говорит, позови «красивую Юлю», — Маша продолжает давить взглядом.
Ямал нарисовался. Не было три дня, и вот, пожалуйста, соскучился.
— Спасибо, Маш, — я отворачиваюсь, и затыкаю снова уши.
Остаюсь снова наедине с Avicii [1] и его «Levels», но Машка снова дергает меня за плечо, я даже не успеваю преступить к прерванной работе.
— Юль, а что мне сказать-то?
— Скажи, что всё передала, — пожимаю плечами, и отворачиваюсь.
Бежать по первому слову Ямала я не собираюсь. Хватило мне того вечера, когда я как течная сучка, прыгнула на него.
Пошёл он на фиг!
Я за эти три дня столько всего передумала, и решила, что теперь пусть только насилует. И шмотки его почти все сдала обратно, только куртку оставила, и то, что уже надевала, да бельё, его по правилам не принимали. Вышло двести пятьдесят тысяч, я их отложила. Копить буду, чтобы ему миллион отдать. И пусть валит.
— Юль, — не отставала Машка, — а ты его знаешь?
Вот почему она на меня так смотрит. Это же Машкина вотчина. Все эти бандитские мужики. Вот и дивится красавица Маша, как это замухрышка Юля знакома с кем-то из них.
— К сожалению да, но если ты его очаруешь, и он переключиться на тебя, буду только рада, — снова поворачиваюсь к мойке, надеваю скинутые перчатки, возвращаюсь к делу.
Машка уходит.
Не знаю, сколько прошло времени, но немного, в мойку вошёл Серега. Так же дёрнул меня за плечо.
Понятно работать сегодня нормально не дадут.
— Юлëк, чёт в последнее время ты популярная стала среди бандосов, — усмехается охранник. — Снова тебя вызывают, только этот того покруче.
— Знаешь его? — оборачиваюсь к нему.
— Ямала-то, — хмыкает он, — конечно знаю. Он раньше в ОМОНе служил, в горячей точке был, а потом понесла нелёгкая. Тогда половина, если не больше в бандосов переквалифицировались, красивой жизни захотели. И он тоже. Потом закрыли его, и вот только вышел.
— Понятно, — мрачно посмотрела на Серёгу.
Свела же меня судьба с уголовником!
— Так откуда ты его знаешь-то? — допытывался Серёга.
— Если бы ты Серёга тогда лучше по сторонам смотрел, может и не узнала бы, — досадливо поджимаю губы.
— Юль, но я же извинился, — сопит он.
Я, как только вышла на работу после выходных, всё
