на меня правым глазом. Левый же глаз гипнотизирует Макара. Сегодня на ней платье кремового цвета и широкий пояс, какие не носят уже лет десять. Она считает, что выглядит на все сто, а то и двести.
– Пойдем в мой кабинет. Хочу с тобой поговорить, – Агата Романовна цепляет парня под руку и выводит его из приемной. Он успевает послать мне обезоруживающую улыбку.
– Наташа!! – кричит босс из кабинета. – Кофе принеси.
Господи, напугал. Что разорался-то? У нас сломался телефон?
– Сейчас! – принципиально ору в ответ.
***
Игнат
И что сеструха так печется об этой девчонке? Агатка категорически против, чтобы я вел Наташку на мероприятие. Говорит, что она еще зеленая для таких дел. Совершенно верно, но в этом-то и вся соль! Я хочу кинуть мартышку в неожиданные обескураживающие обстоятельства и посмотреть, как она будет себя вести. Как будет выживать и выходить из отчаянного положения. В общем, своеобразная проверочка. Наказание за дерзость, если хотите.
– Наталья не та, кем ты ее считаешь, – говорит Агатка, складывая руки на груди.
– Она не моя секретарша? – уточняю.
Вставляю карандаш в автоматическую точилку и наблюдаю за ее работой.
– Вот именно. У нее стажа почти нет. Наталья до этого работала в салоне сотовой связи.
Что-то щелкает у меня внутри. Прислушиваюсь к своему состоянию и не понимаю, что конкретно меня насторожило. Что сейчас сказала Агатка? Про стаж работы Нат. Она работала в салоне связи, ну и что? А то, что Настя тоже там трудилась. Совпадение? Ну, конечно. Консультант – типичная работа для студентов и людей без опыта работы. Многие начинают трудовой путь оттуда.
– А при чем тут стаж работы? – Морщусь. Любит Агата поучать меня, как мне нужно поступать. Я младший брат, но у меня есть своя голова.
Вытаскиваю карандаш – вернее то, что от него осталось, и разглядываю остро заточенный огрызок. Сколько я уже таких сточил – не счесть.
– Сам знаешь, какие люди там соберутся. Как они отнесутся к тому, что ты привел непонятную девчонку? А если она увидит что-то такое… чего не следует видеть? Ты об этом подумал? – делает голос тише, нагнетая.
– Нат будет молчать. Уж поверь мне, я позабочусь об этом.
– Заклеишь ей рот? – усмехается сестрица.
Вставляю новенький карандаш в точилку и снова наблюдаю за ее работой.
– Это не должно тебя волновать. Найду способ.
– Ты что, хочешь ее поиметь? – спрашивает сестрица возмущенно. – Только попробуй, Игнат! Это я ее сюда привела, и если ты будешь приставать к девочке, я буду считать себя сутенершей.
– Херни не неси! – повышаю голос. – С секретаршами не сплю, ты же об этом знаешь.
Проклятье, пять минут прошло, а она меня уже достала. Где был мой мозг, когда я брал ее к себе главбухом?
– Агат, там, похоже, Макар пришел, – указываю острием карандаша на дверь.
Агатка суетливо расправляет платье и выходит. Безотказный способ от нее избавиться.
Минуты через три она возвращается и говорит со злым выражением лица:
– Можешь ею заняться, я не против!
Трындец! И что случилось такого за три минуты, мать вашу? Что сестрица пересмотрела все свои жизненные принципы.
Наташа приносит кофе, и я спрашиваю:
– Что у вас случилось с Агатой Романовной?
– Кажется, она… – закусывает губу, из-за чего я начинаю нервничать, – немного приревновала Макара ко мне.
– Макар к тебе подкатывает? – хмурюсь.
Вот терпеть не могу, когда он начинает волочиться за моими знакомыми девушками. Лучше бы на сестру обратил внимание, идиот, которая уже года три пытается его безуспешно охмурить.
– Нет, – чересчур быстро отвечает мартышка.
Значит, подкатывает. Придется побеседовать с ним. И что он в ней нашел, в моей новой секретарше? Хотя ножки у нее красивые, я видел в магазине и увижу еще раз сегодня вечером. От этой мысли почему-то сладко заныло в паху, и я злюсь на самого себя.
– Сегодня в три ты идешь в салон красоты, – перевожу тему. – Я записал.
Раскладываю в ряд семь огрызков карандашей. Плодотворно провел это утро.
– Что, не будет возражений? – поднимаю глаза и вижу опешившее лицо Нат.
– Салон красоты? Но у меня… Я.
Наверняка пытается сообщить мне, что на парикмахерскую у нее нет денег.
– Я все оплатил. Тебе только подойти и отдаться в руки профессионалов.
– Спасибо, но…
– Иди, работай, – отмахиваюсь. – Это не красивый жест, не думай.
– Я и не думала так, – задирает нос кверху.
– Просто ты идешь со мной. А значит, должна охрененно выглядеть.
14
В салоне красоты провела два с половиной часа. Надо мной работают четыре руки. Две – красят. Две – делают прическу. Выбрала такой макияж, который отличит меня от Насти из клуба. На всякий случай, вдруг у Лозового что-нибудь щелкнет в голове, мало ли. Не знаю, насколько сильно у него прогрессирует прозопагнозия, подстраховаться все же не мешает.
Волосы убираем в высокую прическу и оставляем только два локона, закрученные спиралью. Их чем-то фиксируют, чтобы не лезли в рот и в нос. Красавица!
Босс расщедрился, подарил мне классный вечерний образ. Но он не скрывает, что старается исключительно для себя. Ведь его спутница должна быть на высоте, и неважно кем она ему приходится.
Возвращаюсь в офис и чувствую, что зверски голодна. Решаю выпить кофе, чтобы успокоить желудок. Хотя, когда он (желудок) поймет, что это не еда – будет еще хуже, и он начнет пожирать самого себя. Босса нет, наверное, тоже отправился наводить лоск. Может, быстренько сбегать за шавухой?
Стою возле кофе-машины и жду, когда наполнится чашка. Бросаю на себя взгляды в зеркало и любуюсь. Девчонки сделали из меня суперзвезду. У меня фотошоп на лице, елки-палки. Но красиво-то как!
Беру чашку, резко разворачиваюсь и… выливаю кофе на белоснежную рубашку босса!
– Едрёна вошь, – выругивается Лозовой и оттопыривает ткань, пропитавшуюся коричневой субстанцией. – Горячо-то как!
– Игнат Романович, простите! Я сейчас, – бросаюсь к сумке, достаю влажную салфетку и начинаю тереть его рубашку, делая только хуже. – Нужно снять ее. Я попробую застирать под краном.
– Снимай, – велит он.
Поднимаю на него глаза, чтобы оценить степень его гнева, но неожиданно понимаю, что он хоть и суров на вид, но глаза веселые. Босс почистил перышки, то есть состриг отросшие вихры и побрился. Теперь его скулы стали такими острыми, что о них можно порезаться.
– Что? – кусаю щеку изнутри.
Он стоит так близко, что я кожей чувствую его напряженное тело.
– Снимай рубашку, – повторяет он, как мне показалось, подавляя смешок.
Расстегиваю первую пуговицу, потом вторую… Господи, почему это так… волнующе?
