то берег должен быть в другой стороне. Но это не точно, тогда что я мог увидеть? — размышлял, напрягая зрение. Темнота наступившей ночи, сильный, промозглый ветер заставлял слезиться глаза, но я всматривался примерно в ту сторону, где мелькнул яркий луч света.
— Может всплыла подводная лодка, что вечером отстрелялась. Там вышли подышать свежим воздухом, зарядить батареи, хотя, какие батареи на атомном подводном крейсере. Не знаю, чтобы дизель-электрические лодки оснащали стратегическими средствами поражения, а что выпустили баллистические ракеты, и как им это только удалось⁈ Но это свершившийся факт. Ракетчики, с кем разговаривал, божились, что неоднократно пытались произвести пуск по целям, но безуспешно. Впереди вновь показался яркий свет, но тут же пропал из виду.
— Наверно качка или волны, вот то пропадает, и то появляется свет прожектора, — и тут я кинулся обратно в спасательный бот. У фонаря что был со мной мощности мало, его не заметят, но в аварийном запасе имелся ещё один — более сильный.
Не таясь, принялся копаться в боксе аварийного запаса. Шум стоял такой, пока я вытаскивал практически всё снаряжение и бросал на пол, что неудивительно — проснулся Саша.
— Что случилось?
— Кто-то рядом подаёт световые сигналы. Нужен мощный фонарь, — ашш Сошша Хааш встрепенулся и потянулся к коммуникатору.
— Связи всё равно нет, — через мгновение поморщился он, — но на боте должен находиться световой маяк, по крайней мере на спасательной капсуле моего истребителя он имелся.
— Так он есть или его нет? — теперь я понял, почему так хорошо ориентируется в спасательном боте Саша. На истребителе имеется спасательная капсула и пусть немного отличаются конструкции, всё-таки капсула для спасения одного пилота, а спасательный бот для спасения сразу десятерых, да и запас прочности различается и имеются кое-какие особенности, но принцип спасения одинаков, но с некоторыми отличиями. То спасать одного в атмосфере, а то нескольких и в ближнем космосе.
— Я пока не проверял пульт управления. Не успел, устал очень. Но визуально он цел, — почему-то начал оправдываться Саша, но потом замер и пристально посмотрел на меня. — Это появились те, кто выпустил ракеты?
Что сказать, логического мышления ему не занимать.
— Скорее всего да, — скрывать не стал, что сам предположил именно этот вариант, — понимаю, что беспокоишься за свою жизнь. Но я тебе даю слово… слово хоска, — а что было ещё сказать? Врать и только врать, тем более, больше мне не́чего предложить, и никаких других гарантий не дать, — что, если попаду к своим, ты останешься жить. И ты и я знаем, что попади я к вам второй раз… сам понимаешь, что будет со мной. Так, стоп, какой пульт⁈
— Пульт контроля и управления спасательным ботом, — произнёс Саша и встал со своего кресла, произвёл какие-то манипуляции и оно отъехало, развернулось и показалась ниша с множеством кнопок и рычагов, — я только успел проверить заряд энергоносителя и отрегулировал температуру внутри бота.
— Так-так. Ладно, можешь проверить включён световой маяк?
— Нет, он выключен, сейчас включу, но это уменьшит ёмкость энергоносителя и значительно.
— Насколько много? Точнее, насколько хватит энергии, если его не включать? — приходилось всё из него вытягивать, задавая наводящие вопросы. Он нервничал, но держался. Попадать в плен никому не хочется. Ведь всегда остаётся надежда, что спасут, найдут. Я не без оснований предполагал, что коммуникатор его настроен на подачу экстренного сигнала о помощи, если такая функция у него есть, но, чтобы боевого офицера — лётчика, снабдили коммуникатором без аварийной кнопки, сильно сомневаюсь. Надо, кстати, забрать у него коммуникатор, но позже.
— Сократит примерно на двенадцать процентов. Если его не включать, то для поддержания комфортной температуры заряда хватит на неделю.
— М-да, беда пришла откуда не ждали. Еды и воды хватит на месяц, но мы тут околеем от холода. Ладно, включай на две минуты, — а что я хотел, бот рассчитан на десятерых, чтобы примерно неделю продержались. А это довольно долго, если быть объективным, вот и энергия рассчитана на столько же. — Маяк может подавать какие-то световые сигналы, мигать, например?
— Он и так мигать должен с одинаковым коротким интервалом.
— Плохо, — я-то думал удастся подать общепринятый сигнал «SOS». Тем самым дав понять, что здесь земляне и нас не атаковали как враждебную цель, — ладно, включай, я наружу.
Вновь стоял, ёжась от холода. Сильный луч маяка спасательного бота освещал окрестность так, что было видно до линии горизонта, а вот тот самый световой сигнал пропал. Я отчаялся, думая, что подводная лодка ушла на глубину, но оставалась надежда, что хоть в перископ-то нас заметят. Единственно, сохранялась опасность, что нас заметит и враг. И не только анторсы, а те, чей корабль приближался к планете. Хотел вернуться обратно, как увидел вдалеке выпущенную одинокую красную ракету. Через несколько минут сигнал повторился.
— М-да, и у них что-то случилось, если подают сигнал бедствия.
Вернулся обратно в спасательный бот.
— Выключай световой маяк, — произнёс и уселся в кресло. На душе кошки скреблись. Оказаться неизвестно где, посреди океана, окружённый морской водой — счастья мало. И спасения ждать не от кого, просто никто из землян не может прийти на помощь. Да и походу подводникам нужна помощь, если подают сигнал одной красной ракетой.
— Что, нас увидели? Спасут?
— Увидели, но в ответ они подали сигнал бедствия. Им тоже нужна помощь, но сколько до них, я не знаю. Если брать в расчёт, что линия горизонта примерно пять — шесть километров, то до них не меньше девяти. Это с учётом высоты роста и того, что смотрим с возвышения. А это расстояние не проплыть, сил не хватит. Течение, холодная вода… Ты связывался со своими?
— Да, — после непродолжительной паузы ответил ашш Сошша Хааш, — но связи нет.
— Так, а в спасательном боте разве нет рации или чего-то подобного, может у неё сигнал будет мощнее? — пошёл на крайние меры, патовая ситуация, что поделать. Пусть мне, как только попаду к анторсам смертный приговор, но хоть кто-то спасётся, тот же Саша, может и матросов-подводников не бросят.
Из-за специфики подготовки изучал: смерть утоплением — одна из самых страшных по ощущениям смертей и может сравниться только с казнью через повешенье. Что там, что там — асфиксия. Но при казни повешением смерть должна наступать от повреждения шейных позвонков, а не от удушения, а вот утопленник испытывает всю гамму чувств, пока его лёгкие не наполнятся водой, и он не потеряет сознание.
— Импульсный передатчик радиосигналов есть, но связи нет, — я покосился на анторса. Всё-таки уличив момент, он пробовал связаться со своими, но я бы также поступил,
