то есть на эту поллитру надо 750 грамм воды. Надо, чтоб отстоялось хотя бы сутки, сразу пить нельзя. Ну и по желанию можно добавить апельсиновые или лимонные корки, для вкуса.
— Спасибо, Валя, — искренне поблагодарил её я, — век не забуду твоей доброты.
Глава 7
Место преступления
Вечером я подождал Вику и мы оба отправились на остановку 60-го автобуса.
— Вот же блин, — хлопнул я себя по затылку, — мне же надо телефонный аппарат купить, вчера ещё обещал матери.
— Вам телефон ставят? — спросила она.
— Ага, согласовали вроде… восемь лет в очереди стояли.
— Поздравляю, — сказала она без малейшей язвительности в голосе, — а номер какой будет?
— Вот тут я на бумажку переписал, — и я вынул из кармана тетрадный листочек в клеточку, — 56-22-70. — Номера в нашем городе ещё из шести знаков в это время состояли.
— Простой номер, легко запоминается, — ответила Вика, — рядом с кольцом 60-го есть спортивный магазин, как его… Олимпиец, кажется.
— Точно, — подтвердил я, — его вывеску с остановки видно.
— И там большой отдел с электроникой, телефоны наверняка тоже имеются…
— Зайдём вместе, — предложил я, — поможешь выбрать.
— Легко, — согласилась она, и через полчаса мы уже были на пороге этого самого Олимпийца.
Был он каким-то необъятным, во весь первый этаж немаленькой панельной девятиэтажки. Справа тут продавалась спортивная и не очень спортивная одежда с обувью, рядом разный спортинвентарь, от клюшек и до мопедов, а если завернуть налево, то сначала шёл отдел с грампластинками, а уж за ним электронные устройства.
— Я пластинки посмотрю, — тут же сделала вираж Вика, — говорят, Валерий Леонтьев новую недавно выпустил. И у Пугачевой что-то должно выйти.
— Вика, — попытался вразумить её я, — ну что ты как маленькая, у нас же товары повышенного спроса отродясь в свободной продаже не лежали. Их доставать надо… так что не найдёшь ты тут ни Пугачёвой, ни Леонтьева, ни группу Бони М.
Она похлопала глазами, но от планов своих не отказалась и начала рассматривать, что там предлагала невзыскательным покупателям советская грампластиночная промышленность. А я плюнул и прошёл дальше по коридору… телевизоры-телевизоры, радиоприёмники-радиоприёмники, проигрыватели дисков, одиночные и в паре с радио, как уж их… радиолы. О, Эстония-006, я её когда-то в прошлой жизни купить хотел, но не сложилось, приобрёл тогда Вегу… кажется с номером 101. Но сейчас мне это не надо — добрёл до самого дальнего закоулка магазина, где на полочках громоздились пыльные и никому не нужные телефонные аппараты. Все с дисковым набором, конечно, до кнопочной эры лет пять ещё оставалось.
— Эхм, — разбудил я дремавшую за прилавком продавщицу, — а можно вон тот аппаратик посмотреть? — и я указал на красненький вариант ВЭФа.
— Пожалуйста, — пожала плечами она и достала его с полки, — 12-80, не сломай только.
Я покрутил этот ВЭФ в руках, понабирал номера — всё, кажется, на своих местах. Альтернативой ему были пермские аппараты ТА и почему-то чешские Теслы, и то, и это мне не понравилось, да и цвета там какие-то невразумительные были, сиреневый и жёлтый, а красненький ВЭФ в самый раз пришёлся.
— Беру, — сказал я, — выписывайте.
Продавщица со вздохом чиркнула мне что-то на бумажке и ткнула пальцем в сторону кассы — там, мол, оплатишь, тогда подходи. Оплатил и забрал, слава богу, что хотя бы в Олимпийце никаких очередей не наблюдалось, слишком специфичный и дорогой товар тут предлагали. А Вика тем временем так и торчала у прилавка с пластинками, как приклеенная.
— Я уже отстрелялся, — показал я её серую коробку с телефоном, — а ты как?
— Да вот, — задумчиво отвечала она, — хотела взять «Кружатся диски» Красных маков, да денег не хватает. 2-15 стоит, а у меня только полтора рубля.
— На тебе рубль, — сунул я ей в руки измятую светленькую купюру, — и ни в чём себе не отказывай.
Через пять минут мы уже шли по направлению к её дому, весело помахивая покупками. Настроение заметно улучшилось… недаром ведь великий Пелевин как-то заметил, что эффект от покупки дорогой вещи почти в точности равен выпитым ста граммам крепкого алкоголя.
— Ну вот мы и пришли, — сказала она у подъезда самой что ни на есть стандартной брежневской девятиэтажки, — на пятом этаже моя квартира.
— Мать дома? — спросил я.
— Должна быть, — ответила она.
— А отец?
— Отец у нас давно не живёт — разошлись они лет десять как, — пояснила она.
— Понятно, — сказал я, чтобы не молчать… история в общем обыденная и грустная.
Квартира оказалась обычной однушкой с окнами на широкий Южный проспект, пока я переобувался в тапочки, из кухни и мать подтянулась.
— Это вот Петя, — представила меня Вика, — мы с ним в одном институте работаем, и он имеет какой-то опыт по расследованию уголовных дел… согласился вот помочь нам.
— Петя, говоришь? — внимательно рассмотрела меня она, — это хорошо, что Петя. А я Антонина Петровна.
— Очень приятно, — пробормотал я, — может сразу к делу перейдём?
— Можно и к делу — проходи сюда и задавай свои вопросы… ты ведь с вопросов начнёшь?
— Абсолютно точно, Антонина Петровна, — подтвердил я, — когда это случилось-то?
— Вчера, — ответила она, — днём наверно. Я с работы пришла в четыре, а дверь нараспашку.
— Во сколько на работу ушли?
— Полвосьмого, Вика позже уходила…
— Да, я в восемь с копейками вышла, — подтвердила та.
— Замок сломан был или нет? — задал я следующий вопрос.
— Да вроде нет… — задумалась мать, — целый. Можешь сам посмотреть.
Я молча встал и прошёл к входной двери — была она, как и все двери в тогдашнем СССР, хлипкой и тонкой и открывалась внутрь. Плечом, короче говоря, легко вышибалась. Но замок (английский, одна видимость, а не замок) и верно, был целым и здоровым… на личинке никаких царапин не наблюдалось.
— Значит открыли его родным ключом, — сделал я такое глубокое замечание, — ключи в последнее время не теряли? Знакомым никаким не давали? Под ковриком не оставляли?
— Да у нас и
