Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
медленно поднял заросшее до глаз лицо и непонимающе уставился на вошедших. Потряс всклокоченной головой — и снова уставился. Ошалело поскрёб ногтями то место, где борода у него переходила в брови… Трезвел на глазах.
— Ну, здравствуй, Виталя… — задушевно молвил Африкан. — Узнаёшь?.. Вот обещал вернуться — и вернулся…
— Ты… с ума сошёл… — выговорил наконец хозяин.
— Ну, с ума-то я, положим, сошёл давно… — усмехнувшись, напомнил Африкан. — А вот в Лыцке чуть было не выздоровел. Ладно спохватился вовремя! Нет, думаю, пора в Баклужино. А то, глядишь, и впрямь за нормального принимать начнут…
Протопарторг покряхтел, потоптался, озираясь. Шеи у него, можно сказать, не было, поэтому приходилось Африкану разворачиваться всем корпусом. Сорванная занавеска, на полу — осколки, сор, клочья обоев. Над колченогим столом — светлый прямоугольник от снятой картины (от иконы пятно остаётся других очертаний и поменьше)… Мерзость запустения. Обычно жильё выглядит подобным образом после эвакуации.
— А что это у тебя такой бардак? — озадаченно спросил гость. — И дверь — настежь… Разводишься, что ли?..
— Зачем пришёл?.. — выдохнул хозяин, со страхом глядя на Африкана.
— Зачем? — Африкан ещё раз огляделся, присел на шаткий табурет. — Хочу, Виталя, кое о чём народу напомнить… Хватит! Пожили вы тут тихо-мирно при Глебе Портнягине… — ожёг тёмным взором из-под насупленных пегих бровей. — Примкнёшь?
Пористый нос Витали (единственный голый участок лица) стал крахмально-бел. Безумные глаза остановились на початой бутылке. Судорожным движением Виталя ухватил её за горлышко и попытался наполнить небольшой гранёный стаканчик. Далее началось нечто странное и непонятное: водка с бульканьем покидала бутылку, а вот стакан оставался пустым. Вовремя сообразив, что рискует остаться вообще без спиртного, хозяин столь же судорожно отставил обе ёмкости на край стола.
— Что скажешь? — сурово спросил чудотворец.
Часто, по-собачьи дыша, Виталя смотрел на протопарторга. Наконец отвёл глаза и замотал кудлатой головой.
— М-м… н-нет… — промычал он, будто от боли. — Н-не проси… Завязал я с политикой… Полгода уже как завязал… Партбилет сжёг, икону спрятал, орден — тоже… Зря ты пришёл, Никодим… У меня ведь жена, дети…
— Где? — хмуро поинтересовался Африкан, именуемый в данном случае Никодимом.
— Что — где?..
— Ну, жена, дети…
Хозяин очумело огляделся. Ни детей, ни супруги в пределах кухоньки не наблюдалось.
— А-а… — понимающе протянул он. — Переехали… Ну а я уж завтра… с утра…
Потянулся к бутылке, но тут же отдёрнул руку и, опасливо взглянув на Африкана, вытер взмокшие ладони о рубаху.
— Ничего у тебя не выйдет… — хрипло предупредил он, вроде бы протрезвев окончательно. — Тогда не вышло, а уж теперь — тем более. Старики — пуганые все, а молодым идеи — до фени…
— А подполье?
Виталя скривился и махнул рукой:
— Распалось…
— Так сразу и распалось? — не поверил Африкан.
— Ну, не сразу, конечно… — с неохотой признал Виталя. — В позапрошлом году митинг вон в столице устроили… демонстрацию провели… с зеркалами…
— С зеркалами?..
— Н-ну… чтобы сами всё увидели… до чего их колдуны довели…
— Это, что ли, когда вас из водомётов разгоняли?
Виталя заморгал, взметнул мохнатое личико.
— Из каких водомётов? — ошалело переспросил он.
— В «Краснознамённом вертограде» статья была, — пояснил Африкан. — Водой поливали, дубинками чистили…
Слегка отшатнувшись, Виталя испуганно глядел на Африкана.
— Не-е… — растерянно сказал он наконец. — Всё честь по чести: митинг санкционированный, демонстрация — тоже…
— А кто санкцию давал? — желчно осведомился Африкан. — Сам небось Глеб Портнягин?
Виталя ссутулился и уронил голову на грудь.
— Дожили… — с горечью сказал Африкан. — У поганого колдуна разрешение клянчить… Причём на что! На проявление народного гнева… Эх!..
Замолчал, потом вдруг протянул по-хозяйски растопыренную пятерню через стол, взял бутылку, осмотрел неодобрительно… С яркой этикетки на него глумливо воззрился козлобородый старик. «Nehorosheff. Водка высшего качества. Розлито и заряжено там-то и там-то… Остерегайтесь подделки…»
— Ну а со стороны колдунов провокации-то хоть были?.. — с надеждой спросил Африкан, возвращая бутылку на стол. — Во время митинга…
— Да нас менты охраняли… — виновато сказал Виталя. — Нет, ну были, конечно… — тут же поспешил исправиться он. — Ведьмы баклужинские порчу навести хотели…
— И что?
— Тут же их и загребли… У двоих лицензию отобрали на год… Ворожить можно, а всё остальное — нельзя… Вот с тех пор вроде больше акций не проводилось…
Последовало тягостное продолжительное молчание.
— Та-ак… — протянул наконец Африкан. — Порадовал… Ну а вожаки? Тоже врассыпную?
— А Бог их знает… — с тоской сказал Виталя. — Клим вроде в коммерцию подался, а Панкрат и вовсе — в теневики.
— То есть экспроприацию всё же проводит? — встрепенулся Африкан.
— Да проводить-то — проводит… — уныло откликнулся хозяин. — Банк вот взял, говорят, на прошлой неделе… Но ведь это он так уже, без политики…
Устыдился — и смолк.
— Эх, Виталя, Виталя… — с упрёком сказал Африкан. — Такое подполье вам оставил, а вы…
Хозяин всхлипнул.
— Да ты посмотри на меня! — жалобно вскричал он. — Ты посмотри! Ну какой из меня подпольщик? Да! Опустился! Да!.. Телевизор не смотрю, радио не слушаю, газет не читаю… Вон, видишь? — Виталя не глядя ткнул пальцем в репродуктор с болтающимся обрывком провода. — Не тот я уже, Никодим, не тот… Да и ты тоже…
Африкан вздрогнул и медленно повернулся к хозяину. Виталя поперхнулся.
— Н-ну… сам вон уже с нечистой силой знаешься… — шёпотом пояснил он, робко указав наслезёнными глазами на попятившегося Анчутку. В присутствии Африкана тот не посмел стать невидимым и лишь плотнее вжался в угол.
Некоторое время оба смотрели на домового.
— А что ж?.. — глухо, с остановками заговорил Африкан. — Для святого дела и нечисть сгодится… Честных людей, я гляжу, не осталось — значит будем с домовыми работать…
Виталя вскинул затравленные глаза и, ощерив руины зубов, с треском рванул ворот рубахи.
— Не трави душу, Никодим… — сипло взмолился он. — Замолчи!..
Африкан встал. Широкое лицо его набрякло, потемнело.
— Если я сейчас замолчу, — с трудом одолевая каждое слово, выговорил он, — камни возопиют… Да что там камни!
Неистово махнул рукой — и в сломанном репродукторе что-то треснуло, зашуршало, а в следующий миг в мёртвый динамик непостижимым образом прорвалась вечерняя передача Лыцкого радио. Звенящий детский голос декламировал самозабвенно:
Когда Христос был маленький,
С курчавой головой…
— Не смей!.. — Виталя вскочил, кинулся к репродуктору. Сорвав со стены, с маху метнул об пол и с хрустом раздавил каблуком…
Он тоже бегал в валенках
По горке ледяной…
— как ни в чём не бывало продолжал ликовать расплющенный в лепёшку динамик.
Виталя взвыл, схватил репродуктор и, вылетев в открытую настежь дверь, кинулся к колодцу.
В просторы иудейские
Зашвыривал снежки…
— прозвенело напоследок. Далее послышался гулкий всплеск — и всё стихло. Затем в проёме,
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
