так, будто вы ему просто так увеличили дозу препарата.
— Понял вас, Накадзима-сан, — кивнул Кондо. — Буду исправляться.
— Это ещё не всё, — помотал головой Накадзима. — Почему заменили поступившему вчера пациенту назначенные мной таблетки на другие? В чём была необходимость?
— Он жаловался на сухой кашель, — ответил Кондо. — В прошлом пациент уже принимал эналаприл и говорил, что такая реакция у него уже наблюдалась. Пришлось перейти на препараты из группы сартанов.
— Неплохо, — кивнул Накадзима. — Очевидно, вы заметили мой недочёт. Однако назначения всё же придётся исправить. Сартаны можно будет дать пациенту только завтра, когда концентрация предыдущих препаратов в крови упадёт. Их нельзя принимать вместе, вы же в курсе?
— Д-да, Накадзима-сан, вы правы, — кивнул Кондо.
Заведующий пробежался по остальным заметкам. В целом Кондо Кагари поменял назначения только трети осмотренных пациентов. У остальных схема лечения осталась прежней.
И, судя по тому, что я слышал от Накадзимы, Кондо показал себя достаточно неплохо. Да, некоторые незначительные ошибки он всё ещё допускал, но я ожидал от него куда более худшего результата.
— Что я могу сказать? — в заключение произнёс Накадзима Хидеки. — Вы развеяли мои опасения, Кацураги-сан, Кондо-сан. Зря я припёрся сюда посреди ночи. Вижу, что вы неплохо справлялись и без моего участия.
— Спасибо вам, Накадзима-сан, — поклонился Кондо Кагари. — Я…
— Тихо! — гаркнул Накадзима. — Я ещё не закончил. Кацураги-сан, у вашего стажёра есть потенциал. Продолжайте в том же духе. Уверен, у вас получится сделать из него хорошего специалиста. Однако есть одно «но».
Накдзима с грохотом бросил истории болезни на стол. Кондо вздрогнул и с трудом сдержался, чтобы не спрятаться за мою спину.
— Дневники написаны из рук вон плохо! — добавил он. — Нужно чётко описывать, как меняется состояние пациента. Вот это, Кацураги-сан, я прошу вас очень дотошно объяснить своему стажёру. Договорились?
— Конечно, Накадзима-сан, — кивнул я. — Не переживайте, Кондо-сан ещё долго будет под моей опекой.
— Вот и славно, — подытожил Накадзима. — А теперь давайте доводить сегодняшнюю ночь до ума. Я подам на всех, кто сегодня дежурил, документы в бухгалтерию. И вы Кацураги-сан, и Савада-сан с Кондо-сан — все получат дополнительную выплату за эту ночь. А она, видят боги, была непростой, и ещё не закончилась.
Вторая половина дежурства прошла более спокойно. Вскоре с нами связалось отделение эндокринологии. Миямото Годжо обследовали и обнаружили, что плюс ко всем болячкам у пациента развился тиреотоксикоз. Который во многом и был причиной обострения всех остальных заболеваний. Собственно, как и предполагал.
Вместе с Накадзимой Хидеки мы ещё раз навестили тяжёлого пациента и убедились в том, что его состояние стабилизировалось. Вымотанный Асакура Джун валялся в ординаторской неврологии, боясь даже лишний раз пошевелиться. У него тоже была непростая ночка.
К утру, когда пришла пора собираться на приём, Кондо подошёл ко мне и, низко поклонившись, произнёс:
— Спасибо вам, Кацураги-сан.
— За что? — не понял я.
— За то, что дали мне возможность проявить себя, — ответил Кагари.
— Это была вынужденная мера, Кондо-сан, — признался я. — Изначально я не планировал допускать вас к пациентам, да и Накадзима-сан был против. Но вы хорошо себя показали. Не буду врать, я даже удивлён. Назначения в большей степени были правильные. Я бы и сам прописал точно такие же препараты.
— Это тоже ваша заслуга, Кацураги-сан, — сказал Кондо Кагари. — Вчера на протяжение приёма вы указывали мне на самые важные моменты терапии. И все эти советы мне пригодились этой ночью.
— Не перекладывайте все заслуги на меня, Кондо-сан, — улыбнулся я. — Учёба — это всегда труд двух человек. Учителя и ученика. Если бы вы не запоминали всего, что я рассказываю, толку от моих наставлений бы не было. Так держать!
Хоть за ночь нам не удалось даже глаз сомкнуть, на приём в поликлинику мы с Кондо Кагари пришли в приподнятом настроении.
Весь день мой стажёр с особым вниманием впитывал всё, что я ему рассказывал. В конечном счёте двухсуточный рабочий день подошёл к концу, и мы разошлись по домам.
Когда я вошёл в квартиру, мне показалось, будто я не был там целую вечность. Заварив крепкий чай, уселся на диван и начал анализировать всё, что произошло за последние несколько дней.
Честно говоря, к Кондо Кагари я уже начал привыкать. Поначалу он казался мне воплощением всего дерьма, что я пережил из-за его семьи. После я понял, что Кагари никак не связан с интригами Кондо, и тут же окрестил его обычным недоврачом. Уже не студент, но ещё не врач. Однако совместная работа в отделении дала мне понять, что у парня есть все шансы стать сносным специалистом.
И его судьба целиком и полностью зависит от меня.
На следующей неделе должна прийти зарплата, а это значит, что полученные деньги нужно будет распределить с умом. Часть отправить Канамори Рико за аренду квартиры, часть перевести родителям. Всё-таки на них до сих пор висит долг за обучение предыдущего владельца этого тела.
Кстати, о родителях… Было бы неплохо поговорить с ними. Судя по всему, прежний Кацураги Тендо не часто с ними связывался. Но как по мне, это — явный признак плохого тона. Пусть моя душа и не имеет родства с семьёй Кацураги, но теперь я с ними связан, и игнорировать это ни в коем случае нельзя.
Я набрал номер Кацураги Сомы — своего отца.
После пяти гудков, мужчина снял трубку.
— Тендо-кун! — воскликнул он. — Что-то случилось?
Очевидно, что прежний «я» звонил родителям только в том случае, если ему требовалась их помощь. Видимо, поэтому Кацураги Сома не сразу понял, что я звоню ему просто так.
— Добрый вечер, отец, — ответил я. — Нет, ничего не случилось, просто хотел поговорить с тобой. Поделиться хорошими новостями.
— Вот как, Тендо-кун? Ты, наверное, закончил стажировку у доктора Номуры-сан? Тебя допустили к врачебной деятельности? — с надеждой в голосе спросил отец.
Приятно было осознавать, что мой ответ превзойдёт все его ожидания.
Я рассказал Кацураги Соме о том, что теперь работаю в клинике «Ямамото-Фарм».
— Я так рад! Мы с твоей мамой всегда знали, что у тебя большое будущее, Тендо-кун, — обрадовался отец.
— Это ещё не всё, через неделю я вышлю деньги для погашения части кредита, отец, — перешёл
