подчинённых владельцев окрестных поместий, как получилось с бароном Шевито.
Те двое, которые молчат — как раз главные менталисты, которые вводили в гипноз слабых магией придворных. Один из них — посол из стороны рогайнов Мооуны, Туур Доомун, живший в столице вот уже семь лет и всё это время подготавливавший почву для заговора, работая с Главами как ближних, так и удалённых от столицы городов Империи. Второй — Глава торговой палаты рогайнов в Империи Равнинного Основания, Лоом Мооруш. Через него идут все финансовые потоки из Мооуны для подкупа сильнейших, кто не поддаётся гипнозу. Через воздействие этих двоих за несколько лет прошло больше половины аристократов Империи, многие рода потеряли сильнейших своих представителей, тех кто не соглашался идти против Императора. Эти двое как раз шли встречать наместника вождя.
— Барон Шевито, знали ли Вы этих двоих?
— Нет, и про их миссию тоже не знал, и сами они весь путь молчали о том, кто они на самом деле. Представлялись торговцами, которым нужно было забрать товар и сопровождающих. За них просил муж сестры, а ему я верил, получается, он тоже был под внушением.
Решили этих пятерых усыпить и переправить в Денедар, в казематы, ближе к Главе с командующим. В гарнизоне поставить за ними присматривать самых надежных, чтобы никто, кроме Главы, Клима и двоих стражей о них не знал.
Спросила, а что делать с остальными рогайнами? Их даже не допрашивали. Решили сперва переправить этих пятерых, а потом заводить по трое и давать возможность показать, что они чем-то могут быть полезны. Возможно, кто-то из них воздействовал на аристократов, если вспомнят, на кого — оставим в живых с условием снятия наведенного ими морока с магов, возможно знают адреса других рогайнов, кто тоже занимается внушением — таких тоже можем оставить, с условием, что расскажут и покажут…
Я зашла за спины сидящих рогайнов и усыпила их, воздействуя сперва на сонную артерию, а только потом — на отключившееся сознание, сбросившее щит (хорошо, что я знаю из прошлой жизни анатомию и некоторые способы воздействия на тело). Когда один за другим рогайны стали засыпать, я отметила на себе ненавидящий взгляд двоих придворных. Они поняли, что я здесь самый сильный маг, несмотря на возраст. И основная работа по поимке и обезвреживанию иноземцев лежит на мне. И уничтожению. А значит, если они, не дай Богиня, вырвутся из плена, то мне несдобровать… Мне было жутко от их взглядов, жаль, что они нужны живые, как доказательство, что именно они организовали заговор… Усыпив и их, я спросила Главу Сезара, зачем они нужны живые?
Доказательства их причастности и так уже собраны. Ведь закона о казни иноземцев за организацию заговора нет, их просто отпустят в свою страну, даже никак не наказав… И пусть будет громко сказано, что их выгоняют без права въезда, но они в любой момент могут вернуться под другой личиной. Да даже по морю, так же, как армия на кораблях. И никакого портала с проверкой не нужно. И надо мной нависнет смертельная угроза. Мне эта угроза ни к чему, я вот совсем не хочу бояться за свою жизнь. Глава меня успокоил тем, что может взять меня на суд, и там, после приговора, я смогу сделать с ними, всё, что захочу. Ведь и ошейники с них всё равно никто, кроме меня, снять не сможет. И всё же я решила переключить ошейники этих двоих на полную блокировку магии, а не просто на выброс. Хоть как-то сама себя успокоила.
— А суд где будет? И когда?
— В столице, когда — не скажу, нужно будет хотя бы во дворце эту заразу вывести, чтобы была возможность суд провести. Видимо, им у нас в гарнизоне долго жить придётся…
Глава 6–2. Разговор с бароном Шевито
— Вот — кормить их, охранять… Сплошные проблемы…
— Ладно, маленькая госпожа, не переживайте, всё будет хорошо. Давайте лучше перемещаться уже. Пока я там разберусь с пленными, Клим здесь допросит остальных.
Так и сделали. Я перенесла одного пленного на воздушной подушке, придерживая одной рукой, второй держалась за руку Главы, шагнули к воротам гарнизона, Глава повёл меня с иноземцем, которого я так и тащила за ремень ко входу в казематы, чтобы, в следующий раз, я шагала именно туда. Вызвал двух стражей, которых я спасла после подвала. Они долго меня благодарили со слезами на глазах, даже тут же поклялись в верности и только потом услышали своё начальство. Я передала Главе пленного, он подставил свою воздушную подушку и понёс внутрь помещения, забрав с собой одного стражника. Второй остался снаружи ожидать меня со следующей партией. Я за две ходки принесла ещё четверых и тепло попрощалась со стражами, хотя, может быть, ещё кого-то сегодня принесу…
Вернулась обратно в шатёр, а тут уже полным ходом идёт конкурс: "кто больше расскажет о тех, кого заморочил". Командующий, оказывается, выступил перед оставшейся группой рогайнов с той же речью, которую толкнула я перед командным составом менталистов. Мол, вы тут ненужный хлам, и, если не докажете свою пригодность, кормить вас никто не будет. А тем, оказывается, охранники уже передали по эстафете, что в шатре для допросов никого из их командиров нет. Видимо, оставшиеся поняли — всё, тех решили не кормить… Поэтому языки у всех очень быстро развязались, лишь бы жить оставили, вот совсем, как западноевропейцы из моего прежнего мира, или как американцы — один в один — страдают только за свою шкуру, никакого радения за общее дело, готовы тут же всех сдать. Многие сданные имена писарь сразу записал. Некоторые лица те помнили только на вид, имён им не говорили, поэтому придётся их придержать до выяснения всех, кто пострадал от их действий. Обещали снять внушение за некоторые послабления содержания в камерах… Ну вот, уже торг пошёл… Ладно, зато с пользой для дела.
Я, довольная, решила сходить в шатёр к барону, поговорить. Он ушёл сразу, как только договорились усыпить первую партию пленных для переноса. Видимо, переживал за то, что его зять находится под внушением, и сестра, возможно, тоже… Я осторожно приоткрыла полог, прикрывающий вход в шатёр, спросила, могу ли зайти, получив разрешение, вошла и увидела расстроенного мужчину, сидящего на лежанке. Сперва хотела не бередить душу мага, но потом подумала, что ему как раз сейчас нужно выговориться, повиниться и найти выход из положения, и мой приход — это самое нужное для него сейчас.
— Господин
