они для всех.
Но Варя была в сомнениях и отказывалась идти.
— Ладно, — предложил мальчик. — Давай так, мы сейчас нарвём там цветом, а когда пойдём на поле, выкопаем там точно таких же, и посадим там потом.
— Честно?
— Честно!
— А так можно?..
— Да пойдём уже, слышишь, папа возвращается! — и, схватив сестру за руку, Серёжа буквально насильно потащил её за собой.
Выйдя из-за угла, папа растерянно обернулся по сторонам.
— Варя, ты где? — позвал он, но никто не откликнулся.
Пожав плечами, он поставил вазу на скамейку и снова лёг на пол. Степашка, видя, что папа неподвижно лежит на полу веранды и, по всей видимости, желает с ним поиграть, подкрался к нему и неожиданно схватил его за голую пятку. К его удивлению, папа совсем не обрадовался и Стёпе ушёл, понурив голову.
«Зачем же он тогда лёг, если не хотел поиграть со мной? — думал Степашка, бродя меж кустов смородины, в поисках местах для засады на бабочек и стрекоз, которые любили покружиться над его газоном. — Он так смешно закричал и подскочил, а потом, почему-то, прогнал меня… Жаль, мы могли бы отлично побегать…»
Стёпа вздохнул и улёгся на землю.
«Наверное, я просто укусил его не за ту пятку, — наконец решил он. — В следующий раз, цапну его за левую. То-то будет веселья!..»
Он положил голову на лапы и стал караулить «нарушителей», но их всё не было и не было, и к тому моменту, когда они наконец-то появились, Степашка крепко спал, и одна нахальная стрекоза даже села ему на спину и неспешно умывалась.
— Какая прелесть, — сказала мама, разглядывая большой букет полевых цветов, который стоял на столе. — И как они пахнут. Лучше любых садовых.
— Кхе-кхе! — многозначительно откашлялся папа.
— Дорогой, твои розы вне конкуренции — улыбнулась мама. — Просто эти такие свежие, такие трогательные. Спасибо вам!
Она расцеловала Варю и Серёжу, а когда папа сделал грустное лицо, то и его тоже.
— Где же вы их нашли? — спросила мама ребят. — Неужели успели сбегать на поле?
Серёжа уже открыл рот, что бы что-то сказать, но Варя опередила его и со всей присущей ей честность всё рассказала.
— Нехорошо ходить на чужой участок без спросу, — строго сказала мама. — Разве я не говорила? Что скажут соседи, если увидят вас там?
— Тётя Галя нас видела, — сказал Варя, не замечая сердитых взглядов Серёжи. — Но ты не волнуйся, мы с ней поздоровались!
— Час от часу не легче! — всплеснула руками мама. — Это же чужой участок.
— Но цветы же дикие, — подал голос Серёжа. — И там нет никого… Всё заросло.
— Это не важно, — назидательно сказала мама. — Совершенно не важно. Что я теперь скажу тёте Гале, когда встречу её?
Варя виновато опустила голову.
— Мамочка, не сердись, пожалуйста, мы всё исправим. Мы уже придумали. Мы посадим там такие же цветы, честное слово!
— Я не сержусь, — сказала мама, обнимая Варю, — просто хочу сказать, что на чужие участки заходить нельзя. Пожалуйста, прошу вас. Никогда так больше не делайте. Хорошо?
— Хорошо!
— Вот и отлично. Давайте уже кушать.
— Хочу заметить, — сказал папа, молчавший весь разговор и только подбадривающе подмигивающий Серёже, — что, конечно же, нельзя заходить на чужие участки, но и держать их в таком ужасном состояние просто недопустимо. Там целая плантация осин! Помнишь, в прошлом году сороки свили там гнездо, а потом украли все яйца из скворечников в округе? Это безобразие! Скоро там будет лес, и он закроет нам всё солнце. Я обязательно поговорю об этом на следующем собрании. И больше того, дорогая, если вопрос не решится, то я намерен самолично пойти в эти джунгли и спилить все эти осины!
Папа так разошёлся, что даже слегка порозовел.
— Это варварство, — сказала мама.
— А это — безответственность! — произнёс папа и добавил, уже немного успокоившись. — Впрочем, я уверен, что всё это разрешится самым наилучшим образом. Я поговорю с соседями, и мы вместе что-нибудь придумаем. Правда, Варвара?
— Правда, — так звонко ответила Варя, что даже сама засмеялась. — А что такое варварство?
— Это когда много Варвар собирается вместе, — хитро улыбаясь, сказал папа, — и они очень, очень плохо себя ведут и сильно шумят.
— Неправда, неправда, — закричала Варя. — Не может быть!
— Хватит шуметь, — сказала мама, — давайте кушать, а то всё остынет.
— Вот и отлично, — сказал папа, — О, да тут омлет с зеленью и сыром! Чудесно. Я бы съел кусочек!
— И я! — сказал Серёжа, вооружаясь ножом и вилкой.
— И я — сказала Варя, следуя примеру брата.
— Хорошо, хорошо, хорошо, — сказала мама. — Будет вам омлет.
Гав! — тявкнул Стёпа, проснулся при звуках накрываемого стола и, покинув свой пост под смородиной, прибежал на кухню и забрался на старое кресло. Он хитро поглядывал из-под своих густых бровей на стол и облизывался.
— И тебе омлет? — засмеялась мама. — Ну, нет, дружок, ты уже позавтракал.
— А можно я дам ему маленький кусочек сыра? — спросил Серёжа. — Он же тоже хочет.
— Только если совсем маленький, — сказал папа, — а то он разбалуется. Кстати! Это не вы закрыли его вчера под домом, а? Признавайтесь!
— Нет, не мы! — сказал Серёжа.
— Мы не запирали, — подтвердила Варя. — Честно.
— Странно, странно, — сказал папа, чему-то улыбаясь.
— Ой, — вспомнила Варя, — ты обещал показать скворечник!
— Да! — подскочил на месте Серёжа. — Где он.
— Всему своё время, — сказал папа, отрезая кусочек омлета, — всему своё время.
— Но почему!
— Ожидание, лучшая приправа для шедевра…
— О-о-о! — протянули разом мама, Варя и Серёжа.
— Смотри, как бы приправа не оказалась сытнее блюда, — мимоходом заметила мама. — Как в прошлый раз, со скамейкой…
— Это запрещённый приём! — возмутился папа с набитым ртом. — Это скамейка была ошибкой. Просто недоразумением! И гении ошибаются!
— Это недоразумение до сих пор мешает мне пройти к моей грядке. Может быть, его пора разобрать и истопить им камин, что скажешь?
— Мою скамейку? В камин? Это заговор! Это…
Папа оживлённо жестикулировал руками, не находя слов и в конечном итоге махнул рукой и принялся ожесточённо поедать свой омлет.
— Правда, пап, она только мешается, — поддержал идею Серёжа.
— Годы труда!.. — притворно заохал папа, качая головой.
— Ты потратил всего 2 дня.
— 48 часов каторги!.. — продолжил он, тем же тоном.
— Ну, пап, хватит уже, — смеясь, толкнула папу Варя.
— Все ополчились против бедного художника!.. Даже родные дети! Кошмар…
— Художника… — хмыкнула мама. — Ещё скажи архитектора.
— Скульптора!.. — воскликнул папа, но внезапно сменил тон. — А вообще то, вы правы. Этот позор нужно сжечь. Сегодня же я разберу её, распилю и отнесу в дрова. Нужно освобождать мастерскую для истинных шедевров!..
Папа шумно отхлебнул чай, за
