не было слышно за входной дверью), зато убедительно. «Брать на голос» нас учили в центре спецподготовки так же серьезно, как и рукопашному бою. Ребята, кто оклемался, с трудом, но старательно завозились, принимая классические позы задержанных после оказания сопротивления...
– Что вам нужно?
Я усмехнулся: голос у Татьяны звучал спокойно и недовольно, совершенно естественно для человека, неожиданно разбуженного ранним утром. То, что она увидела в «глазок», видимо, ее не взволновало.
– Поговорить нужно! Я ваш сосед снизу. – Сквозь фанерную дверь я отчетливо слышал громкий, раздраженный мужской голос.
– Зачем? – Татьяна вела свою роль как по нотам.
– А затем, что я сейчас милицию вызову! – еще громче зазвучал за дверью недовольный голос. – В полседьмого утра такой шум устроили, спать не даете. Драка у вас там или мебель передвигаете? Совесть потеряли!
– Что делать? Ты знаешь этого соседа? Голос знакомый? – спросила меня Таня, отойдя на пару шагов от двери.
– Не пойму. Голос вроде знакомый, а самого не припоминаю, – ответил я. Последнее время я здесь бывал редко, может, и в самом деле это новый сосед снизу. А пошумели мы основательно. После такой «игры в кегли» сосед в самом деле мог потерять утренний сон.
– Таня, открой дверь, но в квартиру не впускай, извинись и вежливо выпроводи товарища. А то он действительно милицию вызовет...
– Извините, пожалуйста, мы с Игорем здесь немного поскандалили, но уже помирились! – Татьяна говорила непринужденным, игривым тоном. Молодец девка! Она оставила дверь на цепочке, загородив собой открывшуюся щель. Я краем глаза уловил только, что мужчина невысокий, в джинсах.
– Однако и привычки же у вас... Сводить счеты в шесть утра, – обескураженно произнес мужчина. (Нет, все-таки сосед – что-то в нем было знакомое, голос, что ли.) – А могу я поговорить с вашим э-э-э... с Игорем? – Он пытался разглядеть что-либо в дверной щели. Татьяна «закрыла амбразуру» еще плотнее.
– Он сейчас принимает душ... Охлаждается! – добавила она погромче, чтобы я, «сидящий в душе», услыхал и устыдился. Мои подопечные уже оклемались, однако лежали тихо, как кролики, даже не шевелились, из чего я заключил, что им совсем не хочется, чтобы вызывали милицию.
Неожиданно «сосед» перешел почти на шепот, и я не мог разобрать, что он там бормочет. Ответ Татьяны прозвучал тише и как-то мягче, чем раньше:
– Нет... вы напрасно беспокоитесь! – Она быстрым движением запахнула поплотнее халат и отстранилась назад, собираясь захлопнуть дверь. – У нас все в порядке! Еще раз приносим вам свои извинения! Спокойной ночи! Точнее, спокойного утра!
– Тогда всего хорошего... Постарайтесь больше не шуметь, а то ведь можно подумать черт знает что! – Это уже громко, в полный голос.
Дверь захлопнулась.
– Ушел, – сообщила Таня, запирая дверь на засов. – Знаешь, мне он показался странным немного. Во всяком случае, слишком чуткий и сообразительный для обычного соседа. Он подозревал, что ты или еще кто-то держит меня на мушке и я говорю то, что мне приказано. Шепотом просил подать какой-нибудь знак. Но все-таки... Похоже, действительно сосед. Одет в джинсы, майку и кроссовки. Один... Спустился вниз, гремел ключами и хлопнул дверью.
– Ерунда какая-то! – начал разговор Владимир Михайлович, как только они с Борей вернулись в микроавтобус. – Татьяна Андреевна Степнова собственной персоной, живая и здоровая... По-моему, говорила со мной неискренне, однако покидать квартиру не собиралась, я пытался спровоцировать...
– Да, я тоже ничего не могу понять... – Борис был ошарашен еще больше своего руководителя.
– Интересно, куда могли подеваться четверо бойцов...
– Взяты в плен?..
– Ага. Восемнадцатилетней девушкой! Надо быстро выяснить, кому эта квартира принадлежит и кто такой Игорь, которого я должен бы знать как сосед. Возможно, кое-что и прояснится... Так, Борис. Давай звони в справочное, используй наш код, попроси выяснить, кому принадлежит эта квартира, номер ты запомнил? Хорошо. А я пока буду продолжать наблюдение. Итак, снова первый вариант – пассивная разведка.
– Чувствую, активная тоже предстоит...
– Значит, так, герои! То, что вы никакая не милиция, я уверен на все сто! Советую говорить правду. – Я выдержал паузу, разглядывая плененных врагов. В результате моих действий они были не очень-то боеспособны. Во-первых, двое получили по сотрясению мозга, одна раскроенная башка (к счастью, несильно – черепок у того, который попал под тарелочный залп, оказался тверже фарфора). Во-вторых, пары изъятых наручников вполне хватило, чтобы предотвратить возможные геройские порывы: по моей настоятельной просьбе ребята сами приковали себя друг к другу попарно – правую руку к левой ноге соседа.
– Что вам нужно было от меня и от моей дамы? – задал я главный вопрос.
– Так, поговорить кое о чем, – сдавленно пробормотал «капитан».
– Конкретнее! – снова взял я «на голос».
– Да от тебя ничего не нужно! – поспешно разъяснил «мент». – Нам с подругой твоей велено было разобраться... Задолжала она кое-что серьезным людям, а отдавать не хочет. Вот мы и хотели ее убедить...
– И что же вам, серьезным людям, должна Татьяна Андреевна?
– Нам ничего. А вот другим серьезным людям – немало...
– Кончай про серьезных людей! Меня на дешевый понт не возьмешь!
– Слушай, ты, Рэмбо... – Голос «мента» зазвучал наглее и уверенней.
– Так ты крутой, да? Смотри, застрелю, я не люблю крутых не в меру! – Я наставил на него ствол «ТТ». – Я тебе не Рэмбо, а Зимин Игорь Васильевич... Это ты и сам знаешь. С фальшивыми документами милиции силой проник в мою квартиру во главе банды отморозков, и я, допустим, в порядке самозащиты применил оружие. Ты сечешь ситуацию? Отвечай по сути дела, или я буду спрашивать по-другому. Я умею, поверь, дорогой.
– Дурак ты, Игорь Васильевич... – угрюмо и досадливо произнес «капитан». – Ну отвечу я тебе, отвечу! Не заводись... Твоя подруга должна вернуть кое-какие бумаги и фотографии...
– Марающие честь многих достойных людей? И даже некоторых генералов? – Я решил показать, что за дурака меня держать не надо.
– Ох, Зимин... Много знаешь... Для здоровья это вредно, я, например, знаю куда меньше и доволен, мне это знание ни к чему...
Дело говорит. И звание дурака я только что подтвердил еще раз. Не о том я спрашиваю, вернее, не у него надо спрашивать – это не его ума дело.
– Слушай, философ-самоучка! Раз ты такой темный, что с тебя возьмешь... Придется выходить на твоих «серьезных людей». Давай-ка мне быстренько их телефон.
– Ну совсем идиот! – злобно прошипел псевдомент, кажется, теперь я достал его по-настоящему. – А впрочем, звони, если так приспичило, – ухмыльнулся он. – Звони на свою тощую задницу... Тебе бы смываться со своей кралей, пока не поздно, а ты в прокурора играешь... Сейчас
