Кирилл Михайлович, бывает детской, приятной-неприятной, — напевным голосом, словно рассказывая былину отвечает Ушаков.
— Приятная, Николай Николаевич, — выпаливаю я и вытираю пот со лба.
Пот… Со лба! Ни хрена себе, как меня от уважения вштырило. А его можно и нужно уважать. Пожалуй, это единственный человек на земле, которому я готов в ноги кланяться.
— Я в Москве. Встретиться с тобой хочу.
— У меня выходной, подъеду, куда скажете, — с готовностью отвечаю я.
— Но только, Кирилл Михайлович, сам понимаешь, я бы тебя беспокоить попросту не стал. С просьбой к тебе.
Голова лихорадочно соображает, что может человек с такими связями и такого уровня у меня попросить. У меня. Деньгами запредельными я не располагаю, да и, пожалуй, не стал бы у меня Николай Николаевич в долг просить, есть люди, которые ему без процентов безвозмездно золотые горы готовы отдать. Многих людей спас этот человек. И людей влиятельных.
А он звонит именно мне. Вопросы, вопросы…
— Буду рад помочь. Всё что в моих силах, как говорится.
— Я вышлю сейчас тебе адрес, встретимся через два часа. Хорошо, очень хорошо, что ты откликнулся, — он кладёт трубку, и через минуту на мой телефон приходит сообщение с адресом неизвестного мне кафе где-то за Третьим транспортным.
Расклад не очень.
Ушаков не хочет, чтобы нас видели вместе.
Интересно, почему?
Просыпается предчувствие, как у матёрого волка. Только вот оно не совсем дурное, скорее наоборот я ощущаю азарт и прилив крови в голову, как у того самого волка перед охотой.
Любопытный спектр эмоций.
Я смотрю на котёнка, тот не доел сосиску и отрубился лапками кверху в шапке-ушанке, и сейчас смотрится так, словно проглотил мячик, так ровно и кругло торчит полосатое брюшко.
Забавный.
Подумав, пренебрегаю костюмом, отдав предпочтение джинсам. Рубаха чёрная и чёрный джемпер. Приглаживаю изрядно отросшие светлые волосы, смотрю в зеркало.
Отлично. Внешность среднестатистическая, похож на задрота.
Можно было бы служить в разведке, настолько непримечательно смотрюсь, что затеряться в толпе нет проблем.
У меня даже очочки имеются с простыми стёклами, в них я выгляжу, как преподаватель университета. Для полного «фарша» этого образа, беру с собой небольшой старый дипломат и, переступив, робот-пылесос, выхожу в прихожую. Как раз вовремя, потому что на пороге появляется Никита.
Мокрый насквозь, с улыбкой до ушей.
Да, наверно, не стоило ребенка гнать в дождь за глистогонными и наполнителем для кота. Какой-то я неправильный отец…
— Она спит, поэтому вначале прими горячий душ, волосы высуши, одежду новую надень, эту кинь стирать, пальто на плечики и над батареей, кроссовки,— я смотрю на его обувь.
Крепкие, заразы. Правильно, нужно парням хорошие вещи покупать. Кит без приказа в кроссы суёт сушилку для обуви, и белая ткань тут же начинает светиться голубым светом.
— А ты куда в таком виде?
— На деловую встречу, — копаясь в гардеробе, неохотно отвечаю я.
Нахожу старое замшелое пальто и накидываю на плечи. Авось, не треснет. Его еще дед мой таскал.
К этому убогому наряду идёт мрачно-дегтярное кашне тоже родом из прошлого века. — Позвоню, если задержусь. Действуй с ней по инструкции. Она сытая, так что не корми. Если пережрет, может стошнить. Убирать сам будешь.
— Бать, она же кот, — смеется Кит и, не удержавшись, трогает аккуратно, пальцем, пушистое брюшко сыто сопящего котенка.
Я замираю. Действительно… Чего это я? Старею, наверно. Растерялся, не уловил, не сосредоточился. Видимо, Ушаков привёз мне нечто действительно серьёзное, раз голову забивает предчувствием настолько, что кота кошкой обзываю в задумчивости.
— Но это мы ещё посмотрим, когда он вырастет, может, он по характеру - баба, — перевожу всё в шутку, хлопаю своего парня по плечу и спешно выхожу из квартиры.
В ебеня Москвы добираться приходится как раз два с половиной часа, ещё я боюсь опоздать, поэтому выпендриваюсь с проездом через дворы. Но дело это неблагодарное. Наставили, суки, шлагбаумов там, где их быть не должно.
Добираюсь к вечеру.
Дождь неожиданно заряжает, видимо, на всю ночь, и я, кутаясь в высокий ворот пальто и кашне, остро пахнущее отцовским одеколоном, бегу по мрачным улочкам в сторону кафе. В шатрах света, что падают с высоких фонарей, отлично видно, что к ночи подморозило, и дождь уже идёт со снегом.
От непогоды - ярким контрастом тепло внутри уютного кафе. Приятно пахнет кофе, играет живая музыка. За вход приходится заплатить. Неожиданно, местечко оказывается элитным. Мордоворот на входе внимательно меня рассматривает, просит провести дипломат через металлоискатель. Я не сопротивляюсь, улыбаюсь неловко, как и положено ботану-профессору из непрестижного ВУЗа.
Стараясь не выделяться широкоплечей фигурой, немного сутулюсь и прохожу в зал, прекрасно оформленный в стиле американских 60-х годов прошлого столетия. И сразу вижу старика в невзрачном сером костюме, он поднимает руку и машет мне, приглашая к себе. Прохожу между столиками, на небольшой сценке под светом прожекторов сидит опухший чувак, косит под Элвиса и очень красиво поет
