Диня был совершенно трезв, но едва держался на ногах.
Я же чувствовал боль во всём теле, скрипели все суставы, стучало в виски и покалывало сердце, словно у столетнего старика. Мельком глянув на свои руки, я чудом сдержал крик: кожа стала жёлтой и сухой, покрывшись пигментными пятнами. Что происходит?!
– Благородный муж, вы умрёте через несколько минут от глубокой старости, если я не услышу истинной причины, по которой мой гость должен покинуть приютивший его дом.
Я смотрел, как она молодеет на моих глазах, и уже прекрасно понимал, с кем разговариваю. Геката, богиня ночи, дочь титанов, покровительница магии и волшебства, тьма, отделяющая свет, не подчиняющаяся никому, могущественная и непобедимая… Аря-ря-а?
– Время уходит, старик…
Юная стройная девушка, с едва оформившейся грудью, огромными чёрными глазами, двумя длинными косами на плечах, начала нетерпеливо постукивать ноготком по подлокотнику кресла.
– Денисыч… нужен мне, – почему-то каждое слово давалось с трудом, пару раз я даже закашлялся. – Мы с ним… друзья. Он хотел помочь мне… нам в поисках… золотого коня! Без Дини я… один… не справлюсь. Как-то так.
– Разве в музее нет других сотрудников, почему они не могут вам помочь? – парировала девочка, болтая ножками, а у меня резко прихватило сердце.
– Каждый… ох… они специалисты в своём ключе-е… Светлана разбирается в вазах, Герман он… он у нас…
– Я знаю. А чем занимаетесь вы?
– Историей… историей искусств.
– Он попал.
– Да, милая, на этот раз именно так!
– Я всегда в тебя верила! Но он не выкрутится?
– Грин попал по полной, не сомневайся. От этой женщины ещё никто не уходил…
– Я знала, что в душе она сохранила старые традиции хождения по крови людей.
– Богиня ночи даже в этом мире сильна как никогда.
– Аполлон нервно курит в уголке?
– О да! Его власть света ограничена подолом её тьмы…
– Не поняла, при чём тут подол?
– При том, что Геката никогда не выпускала жертву из своих когтей!
– Ты уходишь от ответа.
– Неважно, главное, в этом смысле она в отца.
– Почему не в мать?
– Милая, её отец – титан Перс. Перс! Тебе это о чём-то говорит?
– Да. И многое. Вот уж кто любил задирать подолы.
– При чём тут это, дорогая?
– Ты с ней спал?
– Каким боком?!
– Вот это ты мне и расскажи!
– Да я-то тут при чём?
– Не уходи от ответа…
…В тот же момент боль достигла апогея, и я повалился на пол. Геката встала и спокойно толкнула меня красной пяткой. Признаться, мне не сразу удалось вспомнить имя того древнегреческого поэта, назвавшего её «красноногой» за то, что богиня тьмы ходила по щиколотку в человеческой крови. Но как ни странно, этот волшебный пинок вдруг вернул мне силы, возраст и надежду.
– Золотой конь царя Митридата, я помню его, – девушка лет двадцати двух, в полном расцвете красоты, поправила длинное чёрное платье, вновь опускаясь в кресло. – Садитесь, Александр! Итак, вы выиграли бой, но проиграли войну.
– В смысле?
– Я не вижу весомых причин отпускать моего гостя. Как и не намерена задерживать вас, вы вправе уйти в любую минуту. Ваш друг, как вы его называете, Денисыч, периодически лечится у меня от алкогольной зависимости. Сейчас у него кризис, если он не выпьет до вечера, то умрёт. Но если не умрёт, то будет жить вечно! Разве ради этого не стоит рискнуть?
– То есть его личное мнение вас не волнует? – я не стал садиться, встав перед ней.
– Когда врача волновало мнение пациента?
– Действительно.
Глядя на собачьи глаза нашего сотрудника, было нетрудно понять, что хозяйка дома во всём права, какой бы трындец здесь ни творился. Я не могу забрать Диню силой, он же сам будет упираться руками и ногами, хотя буквально вот только что просил меня о помощи. Но и уходить просто так было совершенно невозможно…
– А если я его выкуплю?
– Вы так богаты?
Я сунул руку в карман, вытаскивая горсть золотых греческих монет, из тех, что мне дал директор:
– Можем сыграть на его свободу.
– Символ солнца? – улыбнулась хозяйка.
– Верно.
– Но у меня в покоях больше ценится луна. У вас есть серебро? – она мягко накрыла мою ладонь своей, и когда отвела руку, золотые монетки превратились в серую пыль.
– Вы проиграли.
– Видимо…
– Но проявили вежливость и такт, – без улыбки продолжила Геката. – Вы не впали в обиды, не ругались, не требовали компенсации, а это дорогого стоит. В моей власти наградить вас многим. Чего вы желаете – славы, рабынь, земель, скота, денег?
– Я хотел бы уйти со своим другом.
– Нет.
– Тогда, – я тоскливо стряхнул пыль, оставшуюся от монет, и обернулся в сторону коридора, – отдайте мне вон ту картину Шишкина, на память. Вам она вряд ли нужна, всё равно это подделка.
– В моей галерее только оригиналы! – холодно вспыхнула она.
– Сожалею, но…
Я встал, тело вновь было молодым и бодрым, движения – лёгкими, кураж кружил голову. Полотно «лесного богатыря» Ивана Шишкина, как называли его французы, висело до Семирадского, и оно изображало четырёх лосей в густой чаще. Трое больших сохатых, рядом пасётся один маленький, а луна заливает серебром их спины. По факту очень похоже на «Утро в сосновом лесу» с медведицей и медвежатами.
– Вот только на той картине Шишкин писал лишь лес, а медведей рисовал его приятель. И разница в почерке очевидна. Однако здесь мы видим одну руку. Если учесть, что уважаемый Иван Иванович лично никогда не рисовал животных, то получается, что и само полотно – явная подделка под его пейзажный стиль.
– Бро, ты труп… – впервые за долгое время пискнул Денисыч.
– Ой, я тя умоляю, да мало ли мне приходилось встречать на выставках живописи неуравновешенных экзальтированных дам, помешанных на мистике?
Пока Геката в изумлении изображала Золотую Рыбку, пуская пузыри ротиком, я смело подошёл к обсуждаемому полотну.
– Можно прибавить свет?
Ещё со второго курса нас учили, что нельзя полноценно преподавать историю искусств, не умея различать подделку и оригинал. И это совершенно правильно! Кто вам поверит, если вы не в состоянии отличать «Надевающую туфлю» авторства Матвеева начала XX века от условно современных копий Ломоносовского завода или школу кисти Моисеенко от Мыльникова. Я бы таких липовых знатоков гнал ссаными тряпками вдоль всего Невского проспекта…
– Что-то ещё? – по щелчку хозяйки дома коридор осветился сияющими лампами, так что глаза слепило.
– Спасибо, достаточно, – мне пришлось приложить ладонь козырьком ко лбу, чтобы не жмуриться. – Итак, кракелюры есть, холст оригинален, рама тоже, краски без химического анализа не проверишь, на первый взгляд, всё соответствует концу
