живот запел счастливую песню. Сэрсу пришлось смириться, что мы несколько дней проведем в этом селе, иначе местным будет не по себе, если не окажут благодетелю должного гостеприимства. А уж когда нам нагрели воды для мытья, я готова была расцеловать этих людей каждого в отдельности.
После отпаривания в кадке Арай показался в нашей спаленке – уже снова в безупречном наряде и посвежевший. Возможно, он тоже умел радоваться простым мелочам, пусть и не говорил об этом. А вечером, уже затемно мы вдруг услышали снаружи громкие пьяные голоса. Через некоторое время и нам принесли бутылку вина.
– Вот, попейте с долгой дороги, лучше всего согревает, – сказала хозяйка, которая тоже уже заметно была навеселе, и сразу же испарилась, чтобы не надоедать невозмутимому гостю.
Я лукаво глянула на своего спутника и сказала то, что он тоже уже понял:
– Гуляют! Нет, ты понимаешь, они на мост собрать не могли, но на вино – пожалуйста. Не самодельное, успели уже до города сгонять. Не обидно?
Он промолчал. Пришлось самой продолжить:
– Арай, так они на твои деньги гуляют. Может, золотой пропьют, а может, и все. Ты им последнее отдал, а моста, боюсь, мир так и не увидит. Рыдаешь в душе, да?
– Нет, – он наконец-то разомкнул губы. – Я делаю свое дело, остальные делают свое. Другие не влияют на то, что я свое дело сделал.
– Обалдеть! – Я откинулась назад на шаткой табуретке. – И так много слов сказал! Похоже, очень важный урок выдал?
– Да. Подумай.
Я приличия ради глубоко задумалась. Есть у меня одно дело, но до черных демонов юга я вряд ли сумею добраться. Поэтому вино меня заинтересовало сильнее. Бутылка была уже распечатана и почата, я помахала ею в воздухе:
– Пить ты, конечно, не станешь. Слушай, Арай, мы уже сто лет знакомы, так что пора начинать откровенничать – чему вас в Сэрсе учили, что ты такой забавный оттуда вышел? Назови хоть основные запреты, тогда донимать по ним не буду.
– Будешь.
Я едва не подавилась смехом и глотком вина.
– Да, буду, но зато с осознанием, что давлю на больное!
А чистая постель, как и горячая ванна, оказывается, благотворно отражаются на его настроении. Кейсар далеко не всегда готов был отвечать на провокации, но сейчас смилостивился:
– Вино запрещено. Танцы запрещены. Песни запрещены.
Я сделала еще глоток, одновременно с теплом в теле расслабляясь:
– Понятно. То есть понятно, что если бы в младенчестве помер, то так бы не мучился. А мычать себе под нос можно?
– Не при мне.
Я веселилась, наблюдая за его бесстрастным лицом:
– Почему же? Сразу в поперечнике сломаешься?
– Песни и вино тревожат душу. Душа должна пребывать в незыблемой гармонии.
– У тебя вместо души репа с соседнего огорода, что ты так боишься ее потревожить? В этом и заключается твоя школа бесчувствия? А с женщинами что?
– И женщины, – равнодушно добавил он. – Спать.
– Спать с женщинами запрещено, или ты пошел спать?
Ответил он мне на вопрос тем, что лег на свою кровать и закрыл глаза. Какой же он все-таки милый. Как какой-нибудь речной камушек, который может ходить и совсем немного говорить. Налегать на вино я не стала, еще неизвестно, сколько в этой Светом забытой деревеньке придется торчать. Но засыпала с широкой улыбкой. Арай Сэрс, который мне не понравился с первого взгляда, на поверку оказался экземпляром еще интереснее, чем в начале знакомства. Я как будто уже даже привыкла к его странностям, ну а он, очевидно, привыкал к моим, раз до сих пор меня не бросил. И ведь отвечает – пусть нехотя, будто всю природу свою ломает, но постепенно открывается мне, как – я в этом абсолютно уверена – никогда никому до сих пор не открывался.
Глава 6. Но ближе никого
К сожалению, вода спадала быстрее, чем я надеялась, потому наслаждаться теплой постелью довелось всего пару ночей. На следующий день сельские гулянья продолжались, но я их больше не комментировала. Видела, как живут эти люди – рыбачат с пристани, выращивают кур и репу, зарабатывают на тяжких трудах несколько медяков, чтобы утром заново приступить к работе. Мост им очень нужен, но не сойти с ума от безнадеги – еще нужнее. Мы с Араем прогулялись до речки, оценили неожиданно жаркую погоду, вернулись и до отвала наелись несладкой каши, что похмельная хозяйка успела сварганить к нашему возвращению. Она была доброй и гостеприимной, но к своим гостям не приставала – в деревне уже все поняли, что странствующий заклинатель не слишком это любит, а его болтливая спутница в любом случае хвостиком плетется за ним.
Но поскольку утром мы выдвигались в долгий путь, вечером я прикончила остатки вина – и неожиданно сильно захмелела. Присоединяться к деревенским не хотела, но и уснуть не могла. Тихонько по полу подползла к кровати Арая и некоторое время разглядывала морщинистое лицо. Спал он бесшумно, а дышал настолько ровно и незаметно, что иногда казалось, будто вовсе не дышит.
Я боязливо протянула руку к его щеке, но меня тотчас перехватили за запястье. Зуб даю, что еще миг назад он крепко спал, но заклинателя его уровня даже во сне врасплох не застанешь. Он открыл глаза – а ресницы-то у него длинные, густые, хоть и седые.
– Что? – спросил тихо, слегка скосив на меня взгляд. Вокруг серых радужек тонкой полоской серебрилась магия.
Проникновенно объяснилась, стараясь держать хмельной настрой в узде:
– Хотела проверить, если до тебя дотронется женщина, то ты сразу обратишься в пепел?
– Нет.
Я выпучила глаза, точно он выдал нечто любопытное:
– Не сразу или не обратишься?
– Второе. Я сейчас тебя держу, – он указал взглядом на кулак, все еще зажимающий мое запястье. – Что ты хотела сделать, Ви?
Я аккуратно вынула руку из захвата, да он и не удерживал. Подперла ею щеку, преданной рабой заглянула ему в глаза и жалобно попросила:
– Покажи свое настоящее лицо. Пожалуйста, Арай. Один раз покажи – и отстану.
Он сел, не спуская с меня взгляда. Смотрел теперь так же пристально сверху.
– Видишь иллюзии? Тогда в тебе уже открыта светлая магия.
Пришлось признать с досадой:
– Не вижу я саму иллюзию. Просто догадалась, что она есть, а ты сейчас окончательно подтвердил. Хочу увидеть.
– Зачем?
Я улыбнулась и придумала ироничную причину, потому что простое любопытство выглядит мелочью – а некоторые давно привыкли не обращать внимания на мелочи:
– А может, ты красавчик? Сразу влюблюсь и замуж за тебя выйду.
– Нет.
– Что нет – не красавчик или не выйду?
Он устал от разговора, снова лег и отвернулся спиной. Не реагировал даже на то, что я долго тыкала его пальцем в лопатку. Между прочим, только что произошла небывалая подвижка в наших отношениях – до недавнего времени он вообще не позволял мне к себе прикасаться, а теперь готов даже это терпеть, лишь бы на вопросы не отвечать.
Рано утром мы отправились в дорогу. Мы с ним оба чрезвычайно ловкие, поэтому могли не слушать предупреждения селян о том, что лучше выждать еще два дня, когда отмель откроется целиком. Сняли обувь, чтобы не промочить, я перепрыгивала по камням впереди, кейсар следовал за мной. А я, хоть и опасалась упасть в воду, бесконечно оборачивалась: так сильно мне нравился его немного нелепый вид, когда старик задрал рясу до колен и тоже переступал босыми ногами по скользким булыжникам. Но шелковые штаны не пожалел, снимать их не стал, как, впрочем, и я: и мои штанины из мягкой замши почти сразу до щиколоток промокли. Но я-то девушка, провожающие на берегу не поймут, если до пояса снизу разденусь, а он кого стеснялся? Хотя не беда, на жарком солнце ткань быстро просохнет.
В первое время мы спасались продуктами, что нам с собой собрали благодарные выпивохи. Но когда-нибудь эта проблема встанет ребром. Я просто решила обозначить ее чуть раньше – вернее, чтобы не ныть об усталости, просто искала темы для болтовни:
– Арай, я в кошеле несколько медных монет нащупала – хватит на одну ночь на постоялом дворе или пару сытных ужинов. А может, у тебя с географией туго? Вот у меня туго – и то немного понимаю. На юге полно жирной добычи – как-нибудь протянем, плевать, что без хлеба и соли. Но скоро начнутся большие города и голодные леса, отсюда даже охотники уезжают, потому что охотиться уже не на кого. Да и нельзя подстрелить оленя в каком-нибудь баронстве – поймают и законно обвинят. Ау, ты слушаешь меня? Или ты не только нем, но и глух?
– Слушаю, – отозвался он нехотя.
– Весьма за это благодарна! – обрадовалась я. – Тогда продолжаю. В дороге всякое случается. Вот ты сам недавно обычной простудой болел,
