их себе сами.
— Отлично! — губы Вегуса дрогнули в лишенной юмора улыбке. — Вы пойдете со мной на склад. Я укажу, какие компоненты надо собрать и принести, а черновую работу сделаете вы. Что скажете на это?
— Я скажу, что с радостью сделаю это, если от этого будет настоящая польза. Однако я едва ли смогу выполнять работу и для дюжины других теоретиков. Будет ли нести службу еще кто-нибудь, кроме меня?
Никто не ответил. Молчание было абсолютным, словно все присутствующие Джентльмены затаили дыхание.
Хэйджорн начал было говорить, но Клагхорн перебил его:
— Простите, Хэйджорн, но здесь мы столкнулись с основным принципом, и решение должно быть принято сейчас, и немедленно.
Хэйджорн отчаянно оглядел Совет:
— У кого есть относящиеся к делу замечания?
— Клагхорн должен поступить так, как велит ему врожденная натура, — провозгласил самым медовым голосом О. Ц. Гарр. — Я не могу диктовать ему. Что же касается лично меня, то я никогда не унижу своего статуса Джентльмена Хэйджорна. Это кредо столь же естественно для меня, как дыхание. Если оно когда-нибудь будет скомпрометировано, то я стану пародией на Джентльмена, гротескной маской самого себя. Это — замок Хэйджорн, и мы представляем кульминацию человеческой цивилизации. Любой компромисс таким образом становится деградацией, любое снижение наших стандартов становится бесчестием! Я слышал, как употребили выражение «чрезвычайные обстоятельства». Какое прискорбное выражение и настроение! Удостаивать таких крысоподобных любителей пощелкать и поскрежетать зубами — это, по моему мнению, недостойно Джентльменов Хэйджорна!
Вокруг стола Совета раздался ропот одобрения. Клагхорн откинулся на спинку кресла, опустив подбородок на грудь, словно расслабился. Взгляд его ясных глаз переходил от лица к лицу и наконец вернулся к О. Ц. Гарру, которого он долго изучал с бесстрастным интересом.
— Ясно, что вы обращали свои слова ко мне, — вновь заговорил он. — Я ценю их злость. Но сейчас это неважно. — Он отвел взгляд от О. Ц. Гарра и уставился на массивный алмазно-изумрудный канделябр. — Важнее тот факт, что Совет в целом, несмотря на мои серьезные увещевания, кажется, поддерживает вашу точку зрения. Я не могу больше побуждать, убеждать, осторожно внушать — и покидаю замок Хэйджорн. Я нахожу данную атмосферу удушающей. Надеюсь, что вы переживете нападение Мехов, хотя и сомневаюсь, что это вам удастся. Они — умная, изобретательная раса, не обеспокоенная приступами сомнений и предвзятости, а мы долго недооценивали их качеств.
Клагхорн поднялся со своего места и вставил табличку из слоновой кости в свое гнездо:
— Я прощаюсь со всеми вами.
Хэйджорн поспешно вскочил на ноги, умоляюще протянув руки вперед:
— Не уходите в гневе, Клагхорн! Одумайтесь. Нам нужны ваша мудрость, ваш опыт.
— Разумеется, нужны, — согласился Клагхорн. — И даже больше: вам нужно действовать по данному мной совету. До этого у нас не будет точек соприкосновения и любое дальнейшее общение будет бесплодным и утомительным.
Он отдал краткую, включающую всех, честь, и покинул палату.
Хэйджорн медленно вернулся на свое место. Другие делали беспокойные движения, откашливаясь, смотрели на канделябр, изучали свои таблички. О. Ц. Гарр что-то тихо сказал сидящему рядом с ним Н. Ф. Вайясу, и тот согласно кивнул.
Хэйджорн произнес притихшим голосом:
— Нам будет недоставать присутствия Клагхорна, его проницательных, если не парадоксальных, идей и озарений… Мы мало чего достигли. Вегус, вы, наверное, подумаете над обсуждавшимся проектом. Ксантен, вам надо допросить Меха. О. Ц. Гарр, вы, несомненно, присмотрите за ремонтом энергопушки. Помимо этих мелких дел, мы, похоже, не развили никакого общего плана действий, чтобы помочь нам самим или Джейнилу.
— Что насчет других замков? — спросил Марун. — Они еще существуют? У нас нет новостей. Я предлагаю отправить Птиц к каждому замку и разузнать об их положении.
Хэйджорн согласно кивнул:
— Да, это мудрый шаг. Наверное, вы позаботитесь об этом, Марун?
— Я сделаю это сам.
— Хорошо. А теперь на время прервем заседание и сделаем перерыв…
Птицы были посланы Маруном из клана Ор и вернулись одна за другой. Их рапорты были схожи:
— Си Айленд — заброшен. Мраморные колонны свалены вдоль берега. Жемчужный купол обвалился. Трупы плавают в Водном саду.
— Маравиль пахнет смертью. Джентльмены, Крестьяне, Фаны — все погибли! Даже Птицы улетели!
— Делора: а рос, рос, рос! Мрачная сцена! Не найти ни одного признака жизни!
— Ангом безлюден! Огромная деревянная дверь разбита! Вечнозеленое пламя погасло!
— В Хальционе ничего нет. Крестьяне были загнаны в шахту.
— Туант — молчание.
— Морнинглайт — смерть!
9
Три дня спустя Ксантен принудил шесть Птиц поднять в воздух кресло. Он направил их сперва по широкой дуге вокруг замка, затем — на юг, к Дальней долине.
Птицы прогорланили свои обычные жалобы, затем побежали по палубе большими неуклюжими скачками, угрожая немедленно сбросить Ксантена на мостовую. Наконец они, поднявшись в воздух, полетели вверх по спирали. Далеко внизу замок Хэйджорн выглядел сложной миниатюрой. Каждый дом был отмечен своим уникальным скоплением башен, башенок и вышек, своими собственными очертаниями крыши, своим длинным, развевающимся на ветру вымпелом.
Птицы совершили предписанный круг, скользя над скалами и соснами Северного Гребня. Затем, развернув крылья наискось к восходящему потоку, понеслись к Дальней долине.
Птицы и Ксантен летели над приятными на вид Хэйджорнскими владениями, над старыми садами, полями, виноградниками, деревнями Крестьян, Они пролетели над озером Мод, с его павильонами и доками, над лугами, где паслись коровы и овцы, и вскоре прибыли в Дальнюю долину, к пределам Хэйджорнских земель.
Ксантен указал, где он желает приземлиться. Птицы, которые предпочли бы расположиться поближе к деревне, где они могли бы наблюдать за происходящим, сердито зароптали, заголосили и посадили Ксантена столь жестко, что не будь он настороже, то приземлился бы вверх тормашками.
Ксантен приземлился без элегантности, но по крайней мере удержался на ногах.
— Ждите меня здесь! — приказал он. — Не шастайте по сторонам и не пробуйте никаких фокусов с пристяжными ремнями. Когда я вернусь, то желаю увидеть шесть спокойных Птиц в четком построении, с не перепутанными и не перекрученными ремнями. Предупреждаю, никаких склок! Никаких шумных кошачьих концертов, навлекающих неблагоприятные комментарии! Пусть все будет как я приказал!
Птицы надулись, затопали, склонили набок головы, шепча оскорбительные замечания, неслышные Ксантену.
Ксантен повернулся, бросил на Птиц последний суровый взгляд и пошел по дороге в деревню.
Лозы отяжелели от
