Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
– Это был мой… – раздался сдавленный голос Диклана из-под одеяла. – Все приходится делать самому.
Он резко вскочил с кровати, завернутый в простыню, как привидение.
И Мэтью, и кабан, оба шарахнулись от неожиданности.
Животное мгновенно превратилось в облако ядовито смердящего газа, в самый грандиозный пук на свете.
Мэтью остался собой.
– Пресвятая Мария, дай мне терпения, – рявкнул Диклан. Быстро замахав простыней вверх и вниз, он выпустил газы кабана в окно. Одна из присненных птиц с любопытством ткнула его босую ногу клювом в форме отвертки. Диклан поднял ее с пола и выбросил в окно вслед за исчезающим облаком.
– Эй! – сказал Мэтью.
– Все с ней в порядке. Смотри, вон она. – Диклан захлопнул окно. – Просто убери их отсюда. На этом все. Я займусь сегодня замком. Заклею его. И приделаю шипы. Снаружи. Чего ты ждешь, Мэтью? Каждое утро ты становишься все медлительнее. Не вынуждай писать для тебя список обязанностей.
Прежде, до всего случившегося, Мэтью посмеялся бы над словами брата, а затем выполнил все его просьбы. Однако на этот раз он сказал:
– Я не обязан тебя слушаться.
Диклан даже не потрудился ответить, а вместо этого начал энергично выбирать себе одежду.
Что раздражало Мэтью еще сильней. Злость волнующим и опасным образом переплеталась с тем чувством, что он испытывал, глядя на себя в зеркало в ванной. Мальчик сказал:
– Ты только что выбросил в окно одного из моих братьев и сестер.
Заявление предназначалось для пущего эффекта, и оно достигло цели. Диклан одарил Мэтью одним из своих самых «диклановских» выражений лица. Обычно старший брат использовал только два. Первое – Скучный Бизнесмен, Кивающий На Каждое Ваше Слово, Терпеливо Дожидаясь Своей Очереди Высказаться. Второе – Сдержанный Папаша С Синдромом Раздраженного Кишечника, Который Осознает, Что Сперва Должен Позволить Ребенку Воспользоваться Общественным Туалетом. Обе мины подходили практически к любой ситуации, в которой оказывался Диклан. Однако было и третье: Взбешенный Двадцатисчемтолетний Человек Жаждет Наорать На Своих Братьев, Потому Что Какого Черта. Он применял его нечасто, но отсутствие практики не делало выражение менее искусным или менее «диклановским».
– У меня сегодня нет времени для твоего личностного кризиса, – заявил Диклан. – Я пытаюсь раздобыть для нас машину, оставаясь вне поля зрения, и не допустить, чтобы нас окончательно облапошили партнеры нашего безалаберного отца. Так что был бы признателен, если бы ты отложил его до выходных.
Лишь с недавних пор Диклан по-настоящему начал высказывать вслух свои чувства по поводу Ниалла Линча, и эта перемена также была Мэтью не по душе.
– Ты не имеешь права указывать мне, что чувствовать. Я больше тебе не верю, – сказал он.
Диклан надел галстук. Его персона носила галстуки, как большинство людей нижнее белье. Брат, несомненно, считал неприличным появляться без него на публике.
– Я уже попросил прощения за то, что скрыл от тебя правду, Мэтью. Чего еще ты хочешь? Больше извинений? Попробую сочинить что-нибудь, что придется тебе по вкусу, в перерыве на работе.
– Ты врал, – сказал Мэтью, – а это не так просто забыть.
Каким-то образом Диклан уже умудрился полностью облачиться во все свое корпоративное великолепие. Мгновение он изучал Мэтью, и выражение его лица оставалось достаточно серьезным, чтобы мальчик пожелал, чтобы все было как в старые времена, когда он все еще верил, что у его старшего брата есть ответы на все вопросы и ему можно безоговорочно доверять.
– Сходи за свитером. Давай прогуляемся и проверим почтовый ящик.
Обоснованный протест, настоящий бунт в духе Ронана, требовал, чтобы Мэтью в бешенстве умчался, проигнорировав просьбу старшего, но парень всего лишь надулся и побрел вниз в сопровождении зверинца, следующего за ним по пятам. Он взял толстовку с ламой, коробку крекеров для животных и встретился с Дикланом в прихожей.
– И вышвырни эту которукую хрень из моей комнаты, – безмятежно произнес Диклан, выходя на улицу.
Мэтью захлопнул за ними дверь.
Снаружи оказалось чудесно. Здесь всегда было красиво. Амбары располагались глубоко в предгорьях Западной Вирджинии, надежно спрятанные под защитой холмов, долин и бдительного ока гор Блу-Ридж. Мэтью вырос в старом белом фермерском доме. Бродил по этим полям. Играл во всевозможных сараях и хозяйственных постройках, простирающихся прямиком до деревьев, опоясывающих владение.
Холодный туман этим утром клубился над поблекшими полями и запутывался в бордово-коричневых листьях окрестных дубов. Голубое небо парило высоко над головой. Белые слоистые облака светились розовым светом утра, как и выкрашенные в белый цвет постройки внизу на земле.
Действительно чудесно – осознал он.
Несколько минут они с братом молча шагали по длинной-предлинной подъездной дорожке. Диклан постукивал по новому мобильному телефону в особой «диклановской» манере: большим пальцем одной руки и указательным другой, успевая поглядывать вперед, чтобы не сбиться с пути. Мэтью бросал крекеры преследующим их грезам, стараясь случайно не попасть в вечно спящий скот, который усеивал пастбища.
Коров приснил его отец. Ну, или просто Ниалл Линч, так как на самом деле он не был ему отцом. У Мэтью вообще не было отца. Его приснили, совсем как коров. И подобно им он обречен уснуть навеки, если с Ронаном что-то случится.
«Когда с Ронаном что-то случится», – подумалось Мэтью.
Дурной настрой возвращался.
Парень не имел большой практики по части хандры. Он рос довольным, беспроблемным ребенком. Патологически счастливым – сейчас он это понимал. Приснен, чтобы быть счастливым. Мэтью с трудом удавалось найти воспоминание, которое не было бы пропитано хорошим настроением. Даже если момент был не самый счастливый, младший Линч возникал в памяти с бесшабашной ухмылкой на губах, как вспышка солнца на темной фотографии или как талисман команды, позирующий с игроками. Глупый и неуместный, однако необязательно нежеланный.
«Как домашний питомец», – подумал он.
Повсюду вокруг них появлялись и исчезали светлячки, неуместные в это время года. Наблюдая, как они гаснут и зажигаются вновь даже в столь прохладный осенний день, Мэтью задавался вопросом, что должно было присниться Ронану, чтобы он создал их. Интересно, что снилось брату, когда он принес его в этот мир.
Разум продолжал кричать правду: «Ты – сон»
Парень никогда никому не говорил, но он боялся заснуть навсегда. Он уже знал, каково это. Каждый раз, когда силовая линия прерывалась, он становился… потерянным. Зачарованным. Ноги начинали идти сами по себе, тело двигалось, а разум отключался. Когда он приходил в себя, всегда оказывался в совершенно ином месте, его упрямое тело пыталось приблизиться к линии энергии.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
