было опечалился, что долину зальёт дождь. Да не простой, а с немалым вкраплением неких химикатов, судя по цвету облаков. Однако, как стремительно непогода появилась, также скоро и растворилась, уплыв куда-то за горизонт.
«Тьфу ты, а я распереживался…»
Но что куда хуже — готовясь к возможным осадкам, я не удосужился переработать добытые на охоте тушки. Кровь не слита, внутренности не вынуты…
«Пропала добыча, как есть пропала! Теперь только выкидывать… Умбраксу».
Обидно терять многие десятки килограмм пусть и твердовато-жилистого, но всё же вполне себе вкусного мяса. Особенно теперь, когда с ростом эффективности нашей с кошаком совместной охоты, крупная дичь стала всё реже появляться вблизи руин. Да ещё и столь странная погода… Не в первый раз нас посещает такой вот ложный дождь, и не в первый раз приходится выбрасывать слегка подпорченное по причине нехватки времени мясо. Но выбрасывать не в первозданном виде, конечно же. А уже после того, как будут изъяты многие кости, когти с клыками и сняты шкуры. Ведь всё это материалы, и материалы очень даже хорошие, древние предки не дадут соврать. Тем более, имея дело с потомками биогенетов, трудно не набрать себе массу ингредиентов поистине удивительного качества.
«Какими же должны быть кости и сухожилия Умбракса, если позволяют такой туше носится с резвостью даже большей, чем у многих мелких хищников? Нет, вскрывать этого наглеца я конечно же не стану, однако интересно ведь…»
И любопытство моё было не праздным. Ещё в античности простые люди, не отягощённые знаниями современности, собирали довольно удивительные механизмы. Не сильно отставали, а то и превосходили их и средневековые исследователи. И пусть я не обладаю сомнительной гениальностью людей прошлых эпох, зато с лихвой компенсирую это знаниями и методиками выжимания собственной памяти в поиске оных. Едва ли не всё, что однажды было услышано, увидено или обдумано можно восстановить в том самом, первозданном виде. И ничего не помешает мне повторить технологии, если нужные или схожие по свойствам материалы будут иметься в наличии.
«Правда, не знаю, чем мне сейчас может помочь арбалет, баллиста или скорпион. Первый без металлических плеч с тетивой и крепкой рамы по убойной мощи едва ли достигнет хорошего лука, от которого местное зверьё и не почешется, а крупные механизмы пригодятся разве что для обороны. Да и то — попасть по многим местным обитателям удастся исключительно по зову удачи».
Так что в основном мои поделки носили небоевой характер. Нормальная, тёплая одежда из шкур, примитивные инструменты со столовыми приборами и посудой, крепления и стяжки для самодельной пародии на рюкзак, волокуши и даже моя личная гордость — крупная, тщательно выточенная тележка о четырёх колёсах. Деревянных само собой, пусть и обшитых шкурами ради амортизации. Надеюсь, подобного приспособления хватит для того, чтобы взять с собой весь свой скарб когда придёт время.
«А время придёт уже скоро. Лес исследуется быстро, руины — ещё быстрее. Вскоре придётся делать следующий шаг навстречу новому миру, пусть пока и непонятно, куда именно он будет направлен. Холмисто-гористая местность со сравнительно небольшой долиной, где я сейчас и нахожусь — удобный, укромный уголок для комфортной жизни… Но не для моих амбиций».
Естественно, одними инструментами всё вышеперечисленное было создать. Те же шкуры, к примеру, без обработки имеют свойство стремительно сгнивать, на радость немногочисленным насекомым. А для дубления нужны химикаты, пусть и простейшие. К тому же без лака, клея и чего-нибудь антисептического ни собрать поделки, ни уж тем более обезопасить их на сколь-либо приемлемый срок было фактически невозможно. Так что пришлось шерстить память землянина, поскольку создатели инфильтратора в принципе не предполагали нахождения своего творения в столь плачевной ситуации.
«А могли ведь дать хотя бы курс выживания в дикой природе… Неприятно осознавать себя пусть и сильнейшим, но всё же пещерным человеком».
Слава химии и биологии, разнообразных растений, в том числе подходящих мне в качестве реагентов, в тёмном лесу хватало, пусть и впритык. Неизвестно, была ли местная природа таковой всегда, или же всему виной события последних восьми десятков лет. Да и не важно это. Главное, что смола осталась смолой, а немногие масленичные растения продолжали давать эти самые масла. Убеждаться в их пригодности приходилось на практике, что заняло довольно много времени, но результат вышел вполне удовлетворительным.
«Чего не скажешь о многом другом… Впрочем, сейчас на повестке дня кормление Умбракса. Где там бродит эта шерстяная жопка?..»
* * *
Ожидаемо, но всё же немного внезапно хрустнули камешки где-то позади меня.
«Вновь котяра расшумелся. Ну, оно и не удивительно, под лапами такой-то туши!»
Другое дело, что до сих пор было совершенно непонятно, каким это образом зверь раз за разом бесшумно доходит практически до центра руин. Вокруг — многие сотни метров техногенной пересечённой местности, устланной мелкой, удивительно звонкой при раздавливании каменной крошкой. И не только лишь ею одной — мелких камешков, кусков полусгнивших пластмасс и прочего подобного хлама кругом хватало. Но Умбраксу, кажется, всё было не по чём. Огромная туша биогенета с какой-то прямо-таки вопиющей небрежностью неслышно кралась там, где даже многие модификанты-скрытники вынуждены бы были отступить.
«Очень уж ниндзявый кот какой-то выходит. Ага, размером с корову… Понимаю, что скоростной и штурмовой, но физику-то ведь обмывать нельзя! Ох уж эти мягкие лапки, глушащие любые звуки…»
Впрочем, ни словом ни делом я не показывал, что питомец уже был обнаружен. Зачем? О возможностях друг друга мы всё уже выяснили, границы дозволенного определили, а отношения — прояснили. И раз уж котик желает поиграть, то кто я такой, чтобы препятствовать своему другу в небольшой шалости?
— Мр-ру! — пробасило где-то за спиной, пока я прямо из положения сидя уходил перекатом за ближайший крупный булыжник.
— Не в этот раз, Ума! — прокричал вскакивая на ноги, после чего за один короткий рывок оказался с левого бока шарахнувшегося было в сторону зверя. Руки устремились вперёд, чтобы спустя миг сомкнуться поперёк мощного тела биогенета. И объятия мои сжались.
— Моу! — низко то ли поперхнулся, то ли пожаловался на чужое самоуправство наглый котяра. Впрочем, несмотря на показное недовольство, вырываться он не спешил совершенно. Даже наоборот — слегка прогнулся, чтобы подставить мне чуть больше своего тёплого бока.
«Нет, ну а кто ты, если не котяра? Вылитый мурлыка, не мордой с телом, так поведением».
— Эх ты, наглый пушистик! — разжав объятия и переместившись к требующей почесываний мордочке, принялся я песочить бессловесного, а потому совершенно беззащитного в этой сфере напарника.
