всё её тело било дрожью. Она крепко схватила меня за руку и не отпускала. Ладонь ледяная.
— Не бросай меня, — еле прошептала белыми от страха губами.
— Я здесь, — постаралась её обнять, но получилось лишь одной рукой, вторую она всё так же крепко сжимала.
Гордей молча осторожно поднял Лину на руки и понёс в медпункт.
Я семенила рядом, Макарова так и не разжала пальцы.
Фельдшер уколола ей какое-то успокоительное и она расслабилась, выпустила меня из крепких тисков.
— Надо подключать психолога, тут какая-то травма. Не может просто так, до такой степени, человек бояться темноты, — сделал умозаключение Гордей.
Медсестра согласно покачала головой.
— Думаете, что-то произошло? Она не помнит, я спрашивала.
— Вот специалист и будет искать причину проблемы, — ответил мне Гордей.
— Я попрошу маму. Она хороший психолог.
Он недоверчиво посмотрел на меня.
Вот не надо!
Это просто со мной не работает, потому что я знаю все их приёмы, литературы по психологии, которую я проштудировала, дома полно.
— Я останусь с ней, — заявляю, когда Гордей собрался уходить.
— Хорошо. Я утром зайду.
Вернулась обратно к Макаровой.
Она тихонько спит под действием лекарств. Сбрасываю кроссовки и ложусь возле неё. Обнимаю за плечи…
Сама удивляюсь своему порыву, но мне кажется, что ей будет так спокойнее. С ней кто-то рядом, её не бросили.
Закрываю глаза и проваливаюсь в беспокойный сон.
Глава 13
На следующий день с утра Линку забрали домой родители. Теперь с ней будет работать психолог, в частности, моя мать. Она отличный специалист.
Через неделю и мы разъедемся по домам.
Странно, но я буду скучать по этому месту. Единственное лето, которое насыщенно впечатлениями.
Кому я вру?!
Не по месту — по человеку. По Гордею…
Наши матери дружат, только не думаю, что из-за этого мы начнем, друг к другу в гости ходить. Я вообще планирую держаться от него подальше. Рядом с ним начинает сильно крыть и мне такой расклад не нравится.
Последние дни проходят ровно и без происшествий. Я просто не нарываюсь ни что. Как робот выполняю, что говорят, а вечерами тусим под гитару с ребятами в беседке, пока нас Гордей по койкам не разгонит. Смотрит каждый раз тяжело, до мурашек на затылке. Устроил очередной нагоняй, что кто-то курил.
— Это не я! — отпираюсь, когда ловит за локоть.
Терпеть не могу сигареты. Но отвечать больше некому, после слов «шухер, Гордей!» все растворились в воздухе.
— А я разве на тебя сказал?
— Но подумали!
Шумно выдыхает, сжимая пальцами моё предплечье.
— Полегче можно?! — выворачиваюсь ударить его локтём, но он ловко уходит от удара в сторону.
Из бойцовых?
— Чем занимались?
— Боксом…
— Ясно. Достали мы вас? — читаю его уставший вид.
— Есть немного.
— Завтра уедем и отдохнёте.
— Иди спать, Макс…
Я и правда уехала из лагеря с лёгкой душой, только бросив печальный взгляд на него…
После возвращения домой остаток месяца провела в городе, а в августе собрав чемодан, в гордом одиночестве улетела к бабушке в Сочи.
Вот она свобода совершеннолетия — лети куда хочешь.
Бабуля живёт в получасе ходьбы от моря, и я провожу на нём время по максимуму. Нужно насладиться и впитать эту атмосферу в себя на год вперёд.
— Ты поосторожнее на солнце, — предупреждает ба. — Кремом пользуйся. Шоколадная уже вся. Мать твоя меня убьёт, когда увидит твой загар.
— Хорошо-хорошо, — машу ей рукой, отправляясь опять на побережье.
В этих местах купаются редко, дно усеяно большими валунами, а вот загорать в самый раз.
Раскинула покрывало, натёрлась кремом и улеглась, подставив пятую точку солнцу.
На солнышке начинает клонить ко сну.
— Какие аппетитные булочки жарятся, — раздаёт голос над головой.
Задремала всё-таки.
Как можно было не услышать, что кто-то подходит?!
Приподнимаюсь на локтях и опускаю очки, дабы разглядеть того, кто скоро будет плеваться кровавыми слюнями.
— Тело своё убери, ультрафиолет загораживаешь, — отвечаю хаму.
Быдло присаживается на корточки рядом.
Ничего особенного, даже глазу зацепиться не за что. Обычное круглое лицо, курносый, короткие выцветшие на солнце волосы. И одет, как гопник: майка, шорты, сланцы.
— Извините мадам, если помешал вам принимать солнечные ванны, — издевается придурок.
— Мадмуазель. И да, мешаешь. Свали отсюда! — снова растягиваюсь на покрывале.
— А повежливее? — борзеет.
— Это я ещё вежливо. Не я первая начала пускать слюни на чужие интимные части тела, — парирую.
— Дерзкая?
— Не то слово! И резкая…
Слов он видимо не понимает — решил полапать, тронул за бедро. И получил… Как и предупреждала — резко, с одного удара в нос. Потекла кровь.
— Ты ёбнутая?! — разнылся хам, вытирая сопли.
— Нехрен было руки распускать! — поднялась, собрала вещи и отправилась домой.
Такое хорошее настроение испортил, дебил!
Помогать я ему не намерена, кругом водички много, умоется.
Вечером на меня накинулась с упрёками бабушка. Хамло оказался внуком какой-то её подруги или соседки. Пришёл домой, поныл о том, что ему вломила девушка. Недолго думая вышли на меня, бабуля знает о моих "приключениях" дома, сложили один плюс один.
— Ба, он первый полез! Мне нужно было сидеть и смиренно терпеть пока он меня лапал?
— Нос-то, зачем ломать?
— Я вроде не сильно…
— Что же ты за девушка такая?! Хуже пацана, — причитала бабуля, вскидывая руки.
— За что боролись, на то и напоролись, — пробубнила в ответ.
Бабушка, как и отец, мальчика хотела.
— Завтра пойдёшь и извинишься перед бедным мальчиком, — погрозила мне.
— Ага, счас! Бегу — волосы назад!
— У тебя так никогда парня не будет и замуж никто не возьмёт!
— А я не сильно и стремлюсь, — хлопнула дверью.
Можно подумать в замужестве счастье.
Что за моветон?
Сейчас другие ценности.
Борясь с желанием найти сопливого стукача и вломить ему ещё раз, направляюсь на набережную. Место, где тусуются все туристы. Пестрая и разнокалиберная толпа. Так интересно за ними наблюдать, сидя за столиком в одном из многочисленных кафе.
Люди неспешно прогуливаются и наслаждаются вечерней прохладой после дневной жары.
Купила стаканчик мороженого и присела на свободную скамейку. Оглядываясь вокруг, слизываю ледяной десерт. Ванильное, как я люблю.
Неожиданно от картины, открывшейся передо мной, кусок застревает в горле. Там Гордей со своим братом стоят, облокотившись на перила.
Вот гадство!
Они кого-то ждут. Кого именно долго ожидать не пришлось. Две девушки подплыли, как лодки, к ним.
Одна из них, яркая блондинка, по-хозяйски обняла Гордея и чмокнула его в губы.
Меня передёрнуло, а в груди неприятно заныло.
Натянула кепку поглубже на глаза, чтобы проходя мимо не заметили меня, но напрасно. Славик заметил.
— Ермолаенко, ты и в отпуске
