меж собой на манер лестницы связанные, как раз две верёвочные ступеньки над воротами видны.
— А я не знал, что у вас принято на ворота нахрапом лезть, особливо, когда они заперты!
— Я не один, — нараспев произнёс гость, — там, за воротами ещё Один.
— Эка вас прорвало — то! — Сердито проворчал Сварог. — Ну, один туда, один сюда — разница невеликая, учитывая, сколько уже незваных гостей в Ирий вломилось.
— Ты не понял меня, Сварог, — ласково поправил его рыжий гость, сидя на воротах и болтая ногой, обутой в крепкий сапог. — Ударение на первой букве делай: Один. Один там. И Тор тоже. И прочие твои любимые скандинавские родственники. Открывай — ка ворота быстренько. Или нам, взяв пример с наших общих греческих да италийских родственников, тоже придётся таранить?
— Ну — ну, — всплеснул руками хозяин райского сада, — посмотри на них: что крестьяны, то и обезьяны!
— Да хоть и так, хоть и обезьяны, — усмехнулся рыжий плут, — а только незачем разбрасываться проверенными методами, тем более, такими действенными.
— Ты мне это брось, брось! — Взмахнул руками райский управитель. — С тараном шутки плохи, хотя признаю, что дурной пример одних нахалов плохой привычкой у других становится. — Нехотя согласился Сварог. Помня, что против тарана приём ещё не изобретён, вставил ключ в замок, но не удержался, съязвил:
— А что, лестницами не пользуетесь для вторжения на чужую территорию? Чай, не зря с собой издалёка пёрли? Не надорвались случаем? — Ядовито поинтересовался он, на что Локки ответил:
— А у нас здоровье хорошее, мы ж на пище простой живём, раздельное питание практикуем. Всё больше рыбу едим, да мясо, а яблоками молодильными не балуемся, и киселями себе жиры на боках не наедаем.
— Скажи ещё, что вы и сурицу не пьёте, и вообще трезвенники — и я слезу пущу!
— Не понимаю я твоего настроя, Сварог. Мы ж с радостью к вам шли, мы ж не на войну, мы так, идём мимо, смотрим — ворота. Дай, думаем, постучимся. А лестницы на всякий случай захватили, думали, на дуб твой лезть придётся. Ты ж всё оригинальничаешь, гнездо в дупле себе свил, всё птицу из себя строишь.
— Ага, постучались — думали Валгалла, а тут Ирий. Ну, развернулись бы назад, да к себе потопали.
— Не по — родственному было бы лишить тебя, брат мой божественный, и домочадцев твоих радости культурного обмена, — ответил хитрый, как змей Локки.
— Какой культурой с вами, варварами, меняться?! — Возмутился райский управитель, всё ещё надеясь отвертеться от роли гостеприимного хозяина. — Да у вас, викингов скандальных, на обмен кроме драк да сквернословия ничего культурного и нет вовсе! — крикнул во всю глотку, но его уже никто не слушал.
Ворота как были на замке, так и остались закрытыми, а со стен давай гости сыпаться. Сварог посчитал, сколько лестниц приставили, но сбился. А скандинавы в колонну построились, и в райский сад промаршировали. Хозяин Ирия хотел возмутиться, но только открыл рот, как тут же задохнулся от едкой вони, длинным шлейфом тянувшейся за скандинавской роднёй.
— Вот от меня плохо пахнет, да?! — просипел он, кашляя и сморкаясь. — Вот я козёл душной? Посмотрим, Ладушка, что ты теперь скажешь! Да ты теперь на меня не надышишься, не нанюхаешься! Я ж тебе, жена моя милая, парфюмом благоухать буду — на фоне этих вот, отродясь немытых.
Утерев нос рукавом, Сварог хотел вернуться к жене, чтобы высказать всё, что думает о её обонянии, но, взглянув на ворота, похолодел и метнулся к ним. Провернул ключ, вытащил, в карман положил и с чувством выполненного долга повернулся к створкам спиной. Не успел сделать и шага, как послышалось, будто кто скребётся. Остановился, нахмурился, думая, спрашивать, кто там шарошится, или не рисковать? Но выбор сделали за него: с той стороны гнусаво, жалобно и, в то же время с нескрываемой наглостью, затянули:
— Ой, да помогите нам, погорельцам, сами мы не местные, от поезда отстали, а документов у нас отродясь не водилось, зато детей малых воз и телег обоз. Дяденька, пустите воды напиться, а то так жрать хочется, что мы и переночевать у вас согласные, особливо, ежели одежонкой ещё поделитесь!
— Да что ж это делается! — вскипел Сварог, заворачиваясь огненным вихрем. — Вход воспрещён! Особенно погорельцам!
Через миг он был возле жены, на кухне.
— Вот ты мне прекращай, прекращай, говорю, без моего ведома всякую гадость во сне рассматривать! — Закричал он, потрясая кулаками. — Вот у других жёны как жёны, чего доброго во сне смотрят и богачество мужьям предсказывают, а ты? Ты?! Ты что удумала, ты по свету меня пустить хочешь? Побираться?!
— Вот у других мужья как мужья: за ними как за каменной стеной — только хорошие сны снятся, а с тобой одна напасть краше другой! — Парировала Лада. — Да пошли тебя по миру побираться и не научи — шиш, а не кусочки! Можешь сейчас уже начинать у своих скифских родственников брать уроки попрошайничества. Это ж они там лаз под ворота Ирия роют, или я ошибаюсь? — Ухмыльнулась Лада — и дальше себе спокойно кашеварит.
Плюнул в сердцах Сварог, назад, на ветвь дуба солнечного выбежал. Посмотрел вверх — а над ним облако родительское зависло, хмурыми медежами подёрнутое, предгрозовое.
— Вот ведь накаркал себе на голову, — вздохнул Сварог. — Пронесёт или шарахнет?
Вот так всегда, чего боишься, в то и влетаешь, причём без промедления и на большой скорости. Но пока зова громогласного не было, и Сварог решил в гости к отцу не напрашиваться, на неприятности самостоятельно не нарываться, а ежели они случатся, и Роду донесёт кто из добра желающих о беспорядках, то усиленно от обвинений отбрехиваться.
— Надо ж, а день — то уж к вечеру клонится. Проваландался с роднёй постылой, и не заметил, как время пролетело, — вздохнув, райский управитель заглянул в родовое дупло — жены дома не было. Подумав: «Оно и к лучшему», — завалился спать.
Привычка рано вставать у Сварога с детства образовалась. Сколько себя помнил, вставал ранёхонько, лицо споласкивал и бежал на первый солнечный луч глядеть, красотой небесной любоваться. И до старости обычаю не изменял: отдохнув за ночь, выспавшись, как следует, встречал восход солнца ясного, и каждый день для райского управителя начинался празднично!
Следующее утро не стало исключением, так же рано встал хозяин Ирия. Разве что выспаться не получилось, а вместо отдыха всю ночь вскакивал, да с кровати падал. И гремело в Ирие, и стучало, и крики слышались пьяные, кто — то дрался, кто — то топорами да молотками тюкал —
