— За дело товарищ лейтенант, за дело, — мягко успокаивают П*** стоящие рядом бойцы.
— Ну раз так, — отворачивается П*** и уходя предупреждает, — только не до смерти.
Собирают трофеи, подсчитывают потери. В роте убитых и раненых нет, только один Д*** пострадал. Неловко упал бедняжка вот и получил перелом челюсти и сотрясение мозга. Д*** сам идти больше не может? Так его вынесут — на пинках! Все группы собралась у окраины кишлака. Приказ выполнен, готовы к движению. Трофеи? Оружие духовское брать не стали, да ну его тащить еще такую тяжесть. Все поломали, боеприпасы взорвали. Остальное? Ну это как обычно, затарились как говорится. Потери у духов двадцать убитых, семь раненых.
— Пятнадцать положили в спину при отступлении, а у пятерых пули в голову и грудь попали, — говорит вызванному Мухе капитан А***, - эти пятеро твои Муха.
— С ихними ранеными чего делать? — спрашивает у ротного стоящий рядом П*** и кивает в сторону хоть и пострелянных, но все равно живых духов.
Их по одному отнесли к окраинному дому, перевязали бинтами, напоили водичкой. Вот и вся помощь. И это по сравнению с другими делами верх гуманизма. Просто потерь в роте не было вот им и повезло. Очень сильно повезло. Для той войны настоящее чудо.
— Раненых местным оставим, пусть они их хоть в жопу целуют, хоть режут, нам по х. й, — равнодушно отвечает А*** и глядя на еле достающего ему до плеча, худенького в оборванном заляпанном грязью обмундировании Муху, качает головой:
— Ну кто бы мог подумать…
Я тоже в недоумении чуть качаю головой, глядя сидящего напротив так похожего ребенка Муху. Действительно кто бы мог подумать?
— А Д*** это кто? — спрашиваю я, еще не зная всех своих сослуживцев в лицо и по именам.
— Его от нас перевели в другую часть.
Было в первые дни службы в Афганистане для меня еще одно удивительное открытие. Удивительное, до отвращения.
Ночью чувствую как чешется у меня в паху и под мышками, думал раздражение, перевернулся на другой бок и хотел дальше спасть. Не получилось, все сильнее и сильнее зудит тело. Тихонечко встаю осматриваю белье. Мамочка ты моя родненькая! Да это же вши. Честно говоря я даже обалдел от неожиданности, раньше то о вошках только в книжках читал. А тут… стыдобища то какая! Так стыдно было, что я о своем позорном открытии никому не сказал. Засмеют это раз! Отмудохуют это два. Выкинут вшивое чмо из палатки это уж наверняка. Пару дней в одиночку войну с насекомыми вел. Давил их как мог. Легче не стало.
— Ты это чего тут делаешь? — застукал меня за войной с насекомыми вошедший в построенное из самана подсобное помещение, Лёха.
Я ночью туда юркнул, разнагишался, и расстелив одежду и белье на полу катал по ней овальной формы гранату РГНД давя маленьких кровососных чудовищ. Услышав Лёхин вопрос, встал с колен и покраснев тихонечко чуть запинаясь попросил:
— Лёха, ты это… ты некому… не говори… а…
— Дрочишь что ли? — подозрительно сощурился Лёха.
— Нет! — испугался я, и брякнул, — вши у меня, бью их тут.
Стою голый и от мучительного стыда весь красный.
— Бесполезно, — широко улыбаясь говорит Лёха, — так без толку их бить. Завтра я своих травить буду, вот и присоединяйся если хочешь.
— Ты? Ты, что тоже вшивый? — растерянно бормочу я.
— У всех тут вши, — рассудительно обыденным тоном объясняет Лёха, — форму и белье прокипятишь вот и легчает, а потом по новой. Уж чего только не делали как с ними не боролись, бесполезно. День, два, опять они появились и кровь сосут.
Приятная новость, нет я без иронии говорю, что приятная. Согласитесь узнать, что не тебя одного пожирают паразиты, это как-то успокаивает. Откуда они вообще взялись эти твари? Ребята потом говорили, что мы от афганцев эту заразу подхватили. Очень даже может быть. Но я по-другому думаю. Понимаете мальчик я был начитанный. Особенно исторические книжечки любил, и не только художественные. Так вот есть такая закономерность, там где у людей резко ухудшаются бытовые условия, когда они недоедают там эти твари обязательно появляются. Можно сказать это физически ощутимый вестник человеческих несчастий, а вовсе не от грязи. За личной гигиеной мы очень следили. Палатки регулярно убирались, сами постоянно мылись, наголо стриглись, кипятили и вымачивали в хлорке белье. Без толку. Все регулярно проводимые санитарно-эпидемиологические мероприятия ощутимого успеха не приносили.
Привык я к постоянному присутствию вошек довольно быстро, и перестал обращать на них особое внимание. Вшивый? Ну и ладно, ничего страшного если вся бригада такая. Как говорится: «бытие определяет сознание».
— А ты почему это решил, что я тут… ну… этим самым занимаюсь, — уже одевшись хмуро спросил я Лёху.
— Бывает, — усмехнулся он, и злорадно улыбаясь рассказал:
— В третьей роте, есть такой лейтенант С*** он первым взводом командует, вот тот постоянно суходрочкой занимается, уходит к позициям спустит штаны и пошел наяривать. Кончил правой, давай левой! Его ребята сколько раз ловили за этим дело. Кликуха у него: «Дроч». И сам по себе говнистый мужик. Весь такой выеб…нистый. Так и прет от него: «Я офицер, а если ты солдат то значит говно».
— Да и х. й с ним, мы своё отслужим, а ему генеральские жопы еще долго лизать, — отмахиваюсь я и в свою очередь интересуюсь:
— А ты тут чего делаешь? В час то ночи?
— Да я это… ну… — теперь уже Лёха мнется, и смущенно признается:
— Я сочинение пишу, мне А*** приказал.
— А ты про С*** для потомков поведай! — регочу я, — как он свое орудие тренирует, — и глядя на Лёхино удрученное лицо предлагаю:
— Давай помогу, о чем сочинение то?
Лёха узбек, его из горного кишлака призвали. Когда в часть попал, он на русском языке еле-еле говорил. Сначала и очень быстро всего за неделю мат выучил. Потом все остальные части речи. Когда я ним познакомился то словарный запас у него вполне приличный был. Говорил он совершенно правильно часто прослаивая русскую речь матерными словами и иногда узбекскими ругательствами, но писал не просто безграмотно — чудовищно.
Командир роты капитан А*** один раз его объяснительную прочитал, так и взъелся на парня. А*** всучил Лёхе томик поэм Пушкина и заставил их читать, а потом и сочинения о прочитанном писать. Каждую неделю Лёха носил ему свои творения на проверку. А*** проверяет и все повторяет: «Х. ево товарищ солдат, очень х…ево. Будем учиться в личное время, стыдно советскому солдату не уметь грамотно писать». А знаете какая тема у сочинения была? Так вот упасть и не встать: «Образ Татьяны Лариной в поэме А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Ну и А*** ну и шутник. Всяких приколов я уже в армии насмотрелся, но такое… такое изощренное «издевательство» первый раз встретил.
Пока сочинение пишу, Лёха мне матерно жалуется на А***. Очень быстро Лёха переводил А*** из мужского в женский род и обратно, то пассивным началом был А*** то активным, и скотоложством А*** по мнению Лёхи занимался, то вдруг вступал в не предусмотренные уставом извращенные отношения с боевой техникой и оружием. Слушать его было интересно, явным литературным талантом обладал парень. Мыслил и говорил исключительно образами.
