— Прошу прощения, что вмешиваюсь! — Я поспешил приподняться, уже зная, что на заседании вполне допустимо в некоторых случаях перебивать говорящего, а вот устраивать многоголосье — запрещено строжайше. — Давайте сразу определим статус Терры. Считаю, что её недопустимо называть провинцией. Она формально не включена в состав вашего государства.
— Мы говорим о формальном положении мира или фактическом?
— Фактическое положение тоже довольно-таки сепаратное. Согласитесь. Мой мир живёт по своим законам и законы Мониля не собирается принимать. Так что речь может идти о симбиозе, а не о взаимопроникновении.
— Как у нас с тобой, а, милый? — с любопытством спросила айн.
— Ты не в тему.
— Я полагаю, нам необходимо куриально обсудить взаимодействие с Террой, а не то, как называть её в ходе обсуждения, — раздражённо произнёс один из старейших куриалов. Его я по имени не знал.
Ну да, конечно! Думаешь, купишь меня на эту хитрость? Сперва уступить потому, что вроде как название — это неважно. А потом получится, что я, как представитель своей родины, как бы признал её статус провинции своим молчанием, которое знак согласия, и давать задний ход уже глупо.
А вот на такую молчаливую капитуляцию точно нельзя соглашаться!
— В таком случае, не теряя времени, мы можем пока остановиться на «союзнике» и перейти к другим вопросам повестки дня, — нашёлся я.
— Если речь просто о союзнике, то что вы делаете в Курии? — лениво осведомилась ещё одна женщина-куриалка. Кажется, её зовут Фидейвилль. Наследница очень крупного землевладельца, довольно известная чародейка. Один из ведущих монильских экспертов в области масштабного магического конструирования. Мне ещё предстояла работа с ней, как только появятся идеи, на какой принцип следует опираться при перестройке мировой энергосистемы.
— Я ведь тут не просто так заседаю. Готов отдать свои умения и силы Монилю, несмотря на то что не считаю пока свою родину его частью в законодательном, судебном и исполнительном смыслах. О чём это говорит? О том, например, что в моём понимании страны вполне могут состоять в равноправном союзе, который выгоден обоим, но не подгребать друг друга под себя. Часть стран у меня на родине так и живут. Это объединение называется «Евросоюз». Семь стран, входящих в этот союз, являются монархиями, остальные двадцать — республиками. Им ничто не мешает представлять собой единый политический и экономический организм. — И я приготовился к долгому спору.
— Допустим, — ответил Дьюргам, судя по тону, принявший мои слова — безотносительно своего к ним отношения. — Допустим. Мы готовы обсуждать провинцию Хастарет и союзника Терру. Пусть так. Однако мы полагаем, что в дальнейшем формальная ситуация должна быть подвергнута корректировке. Если союз, то это нужно будет утвердить на уровне Курии, а также обсудить другие формальности. Нашему новому собрату из Терры-Беллесты должна быть понятна вся сложность процедуры.
— Понятна. Ещё как понятна!
Мне пришлось обсудить и добычу магических полезных ископаемых, и захоронение отходов, и торговые отношения двух миров — на всё это у меня имелось «добро» от ООН, а также лично от российского главы государства. Потом пару часов коллегиально пережевывать кучу вопросов, которые в другое время показались бы мне не стоящими такого пристального внимания. Но у куриалов на этот счёт имелось своё мнение.
К моему изумлению, вопросами практическими не обошлось. Когда поднялся вопрос моих взаимоотношений с «моими землями», я попробовал отшутиться. Не прокатило. Да, шутку приняли, но упорно вернули обсуждение в то же русло. Как обстоят у меня дела? Осознаю ли я, что несу перед Курией полную ответственность за своих людей? Как понимаю эту ответственность? Я даже напрягся, предполагая, что путь, по которому пошло обсуждение, очень уж перекликается с мнением айн, а о нём она постоянно напоминает мне. Хотелось воскликнуть: «Чего ж вы хотите-то от меня? Что ж вы насели-то так разом?» Особенно обеспокоила меня настойчивость Муйредаха.
Я знал этого чародея, ему принадлежала провинция Лозы. Несмотря на то что в первую очередь его землю я год назад спас от уничтожения, он относился ко мне с какой-то подчёркнутой брезгливостью и недоверием. Оспаривать моё право заседать в Курии он не пытался, подвергать сомнению вердикт Храма о моей безопасности и полной «человечности» тоже не решался. Однако у него на лице было написано: «Допустим, ты не кейтах, но лучше держаться подальше и руками не трогать. Допустим, ты возведён к вершинам власти законно, однако разве перестаёшь от этого быть опасным выскочкой?»
И, опять же, чужое отношение ко мне меня трогало мало. Любой имеет полное право относиться ко мне плохо, ежели ему того хочется, главное, чтоб держал себя в руках. Монилец будет со мной корректен и вежлив, как держится сейчас. Ну а обниматься нам в любом случае не придётся никогда. Главное, чтобы в политических делах он оставался в рамках целесообразности, практичности, справедливости и избегал бессмысленных придирок.
Так что от меня требовалось, пожалуй, то же самое — строго держать себя в руках. Мы ведь в официальной обстановке.
И я держался, оправдывая собеседников перед самим собой. Оправдывая их тем, что они пока ещё инстинктивно побаиваются меня и не знают, чего от меня ожидать. Я ведь и кейтах, и чужак, и полноправный куриал — напрягающее сочетание.
Однако, будто добившись желаемых испуга и растерянности, Курия на время оставила меня в покое и переключилась на Хастарет. Теперь настал черёд Морангана. Я нешуточно позавидовал ему — вот уж кого точно не станут трепать всерьёз. С этой провинцией давно всё ясно. Решаться будут лишь текущие проблемы, если они есть. Позавидовал — и отвлёкся, измученный чужим напором.
Мне припомнилось, как вечером в Нью-Йорке мы сели с учениками вокруг стола, я развернул над ним цветную магическую схему — и мы забыли о времени и усталости, о намерении пойти в какой-нибудь недорогой ресторанчик отметить своё путешествие в Америку, для большинства из моих учеников — первое. Мы забыли даже о том, что мне утром придётся сравнительно рано вставать. Обсуждение принципов организации энергий в заклинании вызвало к жизни такие ехидные и малопристойные остроты, что все мы ржали больше, чем говорили. Я был только за. То, что усвоено с юмором, останется в памяти надолго.
Они были молодцы, мои ребята. Каждый из них отлично понимал, что знать и уметь нужно именно ему, и совсем не для сдачи зачёта два раза в году. Ни у кого из них не было синдрома студента, вынужденного от сессии до сессии жить максимально весело и беззаботно. Они хватались за каждую возможность задать дополнительный вопрос, если что-то казалось им не совсем понятным, и охотно растолковывали какие-то моменты друг другу. С ними всеми мне будет не так уж сложно приступить к постройке своего магического сообщества.
— Не отвлекайся, — пробормотал мне на ухо Павел.
Я отмахнулся от него. Слушаю, слушаю, и в курсе, что от Хастарета Курия перешла к обсуждению военных вопросов. Вернее сказать, не совсем военных. Речь сперва пошла о том, что Хастарет уже четыре года даёт меньше бойцов, чем раньше, и число боевых магов тоже сократилось. А ведь это вопрос важный. И позиция владетелей Хастарета в этом вопросе очень важна. Кстати, как и позиция правителя Терры.
