Книга Шут для птичьего двора - Рони Ротэр

— Для увеселения уважаемой публики! По многочисленным просьбам друзей, которым я не в силах отказать! Наилюбимейшая в этом благословенном краю баллада о наиславнейшем и наисильнейшем его хозяине! Ита-ак, баллада про…

— Копьё! — заорали и загрохотали ногами о пол поклонники песельника.

— Баллада про копьё! — тряхнул вихрастой головой бард и ударил по струнам.

У барона Хонгескъё

Было длинное копьё.

Тыкал он своим копьем

Утром, вечером и днем!

О-ой-ё, о-ой-ё,

Было длинное копье! — заполошенно заорали подвыпившие посетители. Песня им явно пришлась по нраву. А зловредный певец тем временем под хихиканье девиц продолжил.

У барона Фаннегарда

Был кинжал совсем без гарды.

И по саму рукоять

Он любил его вставлять.

И опя-ать, и опя-ать

Он любил его вставля-ать!

От великого испуга

Померла его супруга,

Лишь несчастный Хонгескъё

Показал свое копье.

О-ой-ё, о-ой-ё,

Показал он ей копьё-о-о! — волчьим воем тянули подпевалы.

Трактир содрогался от хохота. Астид и сам усмехнулся, поняв, о каком «оружии» идет речь.

А супружница вторая

Говорила, помирая:

«Ты бы, милый муженек,

Свой кинжал чуть-чуть усек!»

Эх, ёк-макарёк,

Очень пылкий муженек!

И у третьей, у эльфийки

Ножны были невелики.

Потерпела-потерпела,

Да и тоже околела!

Было дело, было дело-о,

Три супруги околело-о! — надрывали глотки любители скабрезных песенок, чуть не валясь под столы от смеха и хмеля.

А несчастный Хонгескъё

Заточил свое копье,

Да в четвертый раз женился,

И в счастливца превратился!

Любит дама Хонгескъё

Фаннегардово копье!

Народилась из копья

преогромная семья!

А счастливый Фаннегард

Этой штуке очень рад.

У любимых сыновей

Копья будут поострей!

Ей-ей, ей-ей,

Копья будут поострей! — с залихватским переливчатым посвистом разнеслось под потолком.

И сказал тут Хонгескъё:

«У кого длинней копье,

Тот наследник мне и есть,

Кто поддержит нашу честь!»

Что есть, то есть -

Поддержи отцову честь! — грохнули раззадорившиеся выпивохи кружками о стол.

И пока точил старшой,

Наконечник свой большой,

Средний бабу умыкнул,

И копье свое воткнул!

Вот потеха — так потеха!

Младший старшего объехал!

Уши закладывало от людского гогота. Астид видел, как, отставив кружку, сжал кулаки незнакомец в капюшоне.

— Ах, ты, мразь подзаборная, — громко произнес он, поднимаясь со своего места и направляясь к шалому певцу. — Кто тебя надоумил этот пасквиль тут горланить?

Отшвырнув с дороги пару пьяниц, незнакомец приблизился к певуну, и, вырвав у него из рук лютню, с остервенением расколотил её об пол.

— Ты чего-о сделал?! — взвизгнув, соскочил со стола бард.

Сзади на незнакомца навалилась пара крепких парней. Но он шустро вывернулся из их рук, оставив в чужих пальцах свой плащ.

— Ваша милость, — охнул кто-то. Народ попятился в стороны, иные кланялись, кто-то благоразумно вышмыгнул прочь из кабака. Приложившие руки к благородному телу тоже отступили подальше, опасливо переглядываясь.

Астид пересел левее, разглядывая незнакомца, представшего во всей своей красе — без преувеличения. Рассерженное лицо с тонкими, правильными чертами было безукоризненно красивым. Волнистые, густые, пшеничного цвета волосы рассыпались по плечам. Серые глаза яростно горели, а губы возмущенно кривились.

— Никак, кинжальчик свой поточить пришли, Ваша милость? — не унимался хмельной певец, видимо, узнав незнакомца.

В зале засмеялись — первоначальный испуг у полупьяной публики прошел. Красавчик пошел красными пятнами.

— Мер-рзавец. Твое место в веревочной петле, а не в этом зале.

— Ваше место тоже не здесь, молодой барон, — ухмыльнулся певун. — Вот только оно теперь другим занято. Теплое, мягкое, мокренькое, уютное местечко!

То, что произошло в следующее мгновение, привело Астида в величайшее изумление, а окружающих — в ужас. Первенец семьи Хонгескъё — Астид давно понял, что это был именно Иннегард — резким движением выбросил в сторону певца ладонь, с неё сорвался вихрящийся ком яркого пламени и, достигнув шалого певца, окутал его гудящим столбом. Несколько секунд жуткий крик бил по ушным перепонкам замерших в ступоре посетителей, а потом прогоревший до костей труп рухнул на пол, вызвав всеобщую панику. Люди, обезумев, рвались на улицу сквозь окна и двери, толкая и расшвыривая друг друга. Пламя, расправившись с певцом, перекинулось на стены и мебель, устремилось вверх, слизывая занавески и скатерти, разгораясь все сильнее, быстро распространяясь по всему дому.

Астид, швырнув в окно табурет, выбил раму, выкинул наружу Мэйв и сам выскочил следом. С верхнего этажа неслись визги девок, застигнутых пожаром за работой.

— Прыгай! — крикнул Астид и поймал сиганувшую на его зов полуголую девицу, с удовольствием примяв её прелести.

Выпустив из рук трясущуюся спасенную, Астид окинул взглядом улицу, по которой метались вопящие люди с ведрами и баграми. Фигура зачинщика этого переполоха виднелась уже в самом её конце.

— Вот скотина, — отряхивая платье, зло выпалила Мэйв. А потом заплакала. — Так я и знала, что легкого заработка мне сроду не видать.

— Денег жалко? — осведомился Астид, сочувственно глядя на её заплаканное лицо со следами сажи ипотеками помады.

— Еще бы не жалко, — всхлипнула та. — В своем кошельке-то и медяка жалко. А тут — два «орлика».

Рухнули прогоревшие балки, выбросив вверх густой сноп искр.

— Фейерверк почище столичного, — усмехнулся Астид, глядя на скопище полуодетых проституток, грустно взирающих на догорающий остов весёлого дома. Перед ними, поминаяимя Иннегарда не иначе, как вкупе с самыми замысловатыми проклятиями и эпитетами, причитала обездоленная «мамка».

— Ну, и что теперь делать будешь? — спросил Астид у Мэйв.

— То же, что и раньше, — пожала та плечами. — Барон скоро новый дом отстроит.

— Что значит — отстроит? — не понял полукровка.

— Это все, — Мэйв повела рукой вокруг себя, — собственность Его милости.

— Барон содержит бордели? — изумился Астид.

— И неплохо на них зарабатывает, — улыбнувшись, отерла слезы Мэйв. — Так что, захочешь поддержать барона монетой — добро пожаловать.

Гилэстэла история, рассказанная Астидом, изрядно повеселила. Но более всего князя воодушевило известие о том, что бывший жених Виарины, обладает исключительными магическими способностями.

— Это точно не один из тех трюков, которые демонстрируют фокусники на ярмарках?

— Абсолютно точно, Ваша светлость. Я видел это сам. Ни одному скомороху такое не по зубам.

Гилэстэл в предвкушении потер ладони.

— Знаешь, Астид, я, пожалуй, теперь не так уж сильно удручен этой поездкой. Чувствую, мы извлечем из неё пользу.

Глава 10

Пышный кортеж Виарины семья Хонгескъё встречала в полном составе. Князь с легкой иронией оценил многочисленность потомков барона Фаннегарда, выстроившихся во дворе замка. А вскоре на свет должен был появиться еще один отпрыск — у баронессы Киары, глядевшей с улыбкой на будущую невестку, уже заметно выпирал живот.

Ювелирные украшения, своей вычурной массивностью более свойственные людскому