оно имело место, по мнению некоторых исследователей, у тех же тамплиеров, где главным в тайном пантеоне их ордена под именем Бафомета, отца мудрости, выступал все тот же замаскированный Люцифер. А уже после тамплиеров по Европе в начале Эпохи Возрождения распространилось тайное люциферианство, которое объявляло Люцифера владыкой мира людей. Розенкрейцеры, например, считали Люцифера покровителем внутреннего совершенствования человека, его эволюционирования в духовном плане. Ну и до нашего времени дошло, конечно, немало сект с похожими установками. Короче говоря, сколько существует в религиозном сознании Бог, столько же существует и его антипод.
— Иными словами, этот Люцифер представляет собой абсолютное зло. Он предводитель темных сил, дьявол, сатана и тому подобное. Не так ли? — констатировал я, подумав в этот момент о том, а не подселил ли меня в тело Менжинского именно этот самый мистический персонаж на самом деле? А что если тот умерший монах в своем пророчестве был прав?
Глеб взглянул на меня как-то странно, но ответил довольно подробно, в своем репертуаре:
— Ну, насчет зла тоже есть некие теософские критерии. Вон, например, у Гете доктор Фауст, желая заполучить вечную молодость, продал дьяволу душу. Да и множество подобных сказок существует. Ведь во все времена находятся люди, желающие получить долгую жизнь, тайные знания и добиться могущества. Вот они, по преданиям, душу свою и продают, не обращая внимания на то, что перед ними искуситель и губитель рода человеческого. Чем, собственно, дьявол и знаменит. И тут как раз кроется противоречие с мистической фигурой Люцифера, который, вроде бы, наоборот, хотел помочь людям, а не погубить их. И именно из-за этого своего желания дать людям свободу, он и вступил в конфликт с Богом. Потому я считаю, что Люцифер, дьявол и сатана — это все же разные персонажи мифологии. Например, дьявол переводится с греческого, как «разрушающий». А основателем современного Западного сатанизма в настоящее время признан англичанин Алистер Кроули, который написал «Книгу закона» в 1904 году, находясь в Египте. Он начинал с того, что в детстве отрывал головы голубям и высасывал из них кровь, а потом придумал множество ужасных обрядов. Вот тебе и зло в чистом виде.
И тут я не удержался, задав провокационный вопрос:
— А не кажется ли тебе, Глебушка, что и мы, чекисты, иногда переходим грань зла и добра?
Но, Бокий не смутился, ответив:
— Всякое бывает, конечно. Все люди несовершенны. Но, даже если мы совершаем порой ужасные ошибки, то делаем их не потому, что продались какому-то дьяволу, а из-за того, что хотим сделать наш мир лучше. То есть, в конечном итоге, мы действуем ради добра, даже если и расстреливаем врагов народа. Да, этому конкретному человеку, которого казним, мы причиняем зло, но делаем это лишь для того, чтобы спасти от деяний этого врага многих других.
— Иными словами, ты считаешь, что мы все-таки служим делу добра? — уточнил я.
Глеб воскликнул:
— Разумеется, Вяча! Ведь все наши усилия направлены на построение коммунизма, а это будет очень доброе общество, где человек человеку друг, товарищ и брат, и где все необходимое будут выдавать бесплатно!
Глава 9
При всей его тяге к мистике и оккультизму, Бокий все-таки оставался материалистом. Вот только он пытался искать материальную основу и во всем мистическом, считая, что существуют настолько тончайшие проявления материального мира, до которых наука просто пока не дошла в силу отсутствия подходящих методик распознавания и соответствующих приборов.
— Пойми, Вяча, это легко представить. Это, например, как наши девушки из прослушки способны слышать и записывать гораздо лучше и точнее, чем имеющееся у нас оборудование. Ну нет пока таких чувствительных микрофонов, как ушки наших сотрудниц. Точно так же и в случае более тонких материй. Нету пока у нас таких приборов, чтобы фиксировать их проявления. Но, это не значит, что тонких явлений не существует! И именно эти тончайшие проявления материи ошибочно трактуют, как проявление мира духов и магию. А если все это тоже проявления материального мира, только другой градации? Почему, например, душа не может быть материальной, но состоящей из какой-нибудь материи полевой природы, из комбинаций каких-нибудь элементарных частиц? Да хоть обычное электричество взять или магнетизм. Наука достаточно давно знает, как появляется электрический ток и как создается магнитное поле. Но четко природу ни того, ни другого описать до сих пор не может! — убеждал меня Глеб.
Используя склонность Бокия часами говорить о необычном, мне все-таки удалось развернуть наш диалог в правильное для себя русло, подняв тему биоэнергетики, которую он, на самом деле, исследовал и даже утверждал, что биологические объекты генерируют некое электричество, что перекликалось и с моей собственной теорией по этому вопросу, изложенной мной Сталину в виде импровизации. За разговором Глеб предложил показать мне лабораторию, где проводились необычные опыты. На что я, конечно же, согласился, намекнув, что надо бы и меня там протестировать. На всякий случай. Пока мы болтали, короткий зимний день начал клониться к вечеру, и стало еще холоднее, пора было уже возвращаться. И тут Бокий предложил сократить путь обратно, пройдя не по аллеям, а наискосок. Я согласился, но вскоре пожалел, потому что Глеб повел меня по какой-то тропинке со следами не то собак, не то лис. И тропинка эта завела нас куда-то в сугробы, громоздящиеся посреди леса.
— Вот черт, и куда только ты нас завел, Сусанин? — подтрунил я.
А он ответил, как ни в чем не бывало:
— Так я же, Вяча, обещал могилы вятичей тебе показать. Так вот они.
Те большие сугробы, которые возвышались впереди нас, на самом деле оказались могильными холмиками, под которыми когда-то были похоронены те, кто населял территорию усадьбы Горки в незапамятные времена. Но, как только я обратил внимание на эти могилы, так и почувствовал нечто необычное. Приливы энергии я уже научился воспринимать достаточно четко, чтобы понять, что энергия эта идет откуда-то из-под земли, из глубины. Когда мы кое-как по скользкой тропинке, запорошенной снегом, поднялись над самым большим могильным холмиком, я ощутил восходящий поток, словно бы там внутри находится какой-то серьезный биоэнергетический источник, выдающий довольно узкий, но мощный луч невидимого спектра, направленный строго вверх. Это даже напоминало некий энергетический фонтан. Потому издали его силы и не чувствовалось, а лишь там, на месте, когда случайно входишь в его зону действия. И мне сразу же пришла мысль: не эту ли удивительную энергетику почувствовал здесь тот самый монах-целитель,
