более личные формулировки. А вообще находиться в офисе для нее сродни медитации. Спокойно, приятно. Понятно.* * *
— Ты молодец, — сказал на выходных Калле. — У тебя хорошая работа. Ты уехала из Сторнэса.
Они налили в бокалы вино и закрыли кухонную дверь. Но папин храп все равно не смолк. И мамин, больше похожий на свист, тоже.
— Слышишь? Вот это хор!
Они захихикали. Хрип и свист переплетались.
Наверное, в конце концов именно так и должно быть. Если долго жить и работать вместе, даже сон становится слаженным. Сигрид покачала головой и посмотрела на брата:
— Молодец, говоришь? Я вот не уверена. Я же занимаюсь только тем, что случайно попадает на мой рабочий стол. Никакого креатива. Я даже не в штате. Почасовая работа через кадровое агентство!
Повращав вино в бокале, она продолжила:
— Чтобы стать молодцом, нужно много чего сделать. И, кстати, если кто и молодец, так это ты!
— Скажешь тоже, — рассмеялся Калле.
Казалось, ему хотелось продолжить, но он откинулся на спинку стула и замолчал.
— Ты делаешь что-то конкретное, — произнесла Сигрид. — Обеспечиваешь работу целого предприятия. Я бы с таким никогда не справилась. И у тебя скоро будет собственная семья.
А у нее семьи нет. И нет даже подходящего кандидата для ее создания. Вернее, кандидатов достаточно, но на идею пока никто не клюет. Единственное, в чем она могла бы согласиться с братом, — уехав из Сторнэса, она действительно поступила разумно. Она бы умерла со скуки, если бы осталась. Вот Калле там на своем месте. Кафе и пекарня — центр его собственного мира. Брат умеет притягивать к себе и людей и события, живи он на Южном полюсе, даже там все закрутилось бы вокруг него. Остаться где родился и взять на себя предприятие для него не означает проиграть.
— Я тут провел одно небольшое расследование и выяснил, что каждую ночь в крупные торговые сети подруливают грузовики с замороженным хлебом. А в рекламе говорится, что это хлеб из их собственных пекарен. Домашняя выпечка из магазина.
— Правда?
— Да, но само по себе это не криминально. Они попросту рациональнее нас. И зарабатывают больше. Тогда какой смысл Андерсу каждую ночь ставить тесто, а нам менять ассортимент.
— Смысл в том, что так вкуснее, нет?
— Да, мы тоже так считаем.
В глазах у Калле промелькнул тот самый энтузиазм:
— Мы считаем, что наш хлеб самый вкусный. Он живой. Это хлеб жизни. Его по-честному пекут. И мы сами решаем, что печь.
— То есть ты шпионил, да? Шпионил за грузовиками?
Он рассмеялся:
— Ну да, осенью я немного покатался за ними на «хонде».
В этом весь Калле. Она воочию представила, как он едет на мотоцикле за рефрижератором, а когда начинается разгрузка готовых булочек, медленно и красиво скрывается с другой стороны сетчатого забора.
— Ну ты даешь.
Они выпили и продолжили разговаривать. Пару раз за вечер было слышно, как кто-нибудь ковыляет через гостиную в туалет. Ближе к часу ночи возле кухонной двери остановилась Эмили и тихо произнесла:
— Тебе спать не пора?
И тогда они общими усилиями разложили наконец раскладушку. Которая заняла все узкое пространство между холодильником и плитой. Прежде чем отправиться к жене под бочок, Калле обнял Сигрид:
— Береги себя, сестренка.
— Ты тоже. Горишь ведь на работе.
Потом она ворочалась на скрипучей металлической конструкции, слушая родительский храп, замиксованный с урчанием холодильника. Калле нашел себя в этой жизни. Все схвачено, никаких неясностей. Да, он выглядит немного усталым и даже встревоженным, но он строит планы на будущее. А планы Сигрид пока весьма краткосрочны. Например, хоть раз остаться на Рождество в городе. Они с Натали устроят настоящий девичник. Никакого стресса. Никакой обязаловки. Сначала они пойдут в спа, насладятся массажем и процедурами по уходу за лицом. А на вечер забронируют столик в ресторане.
— А тебе не кажется, что у нас будут слишком красные лица? После чистки пор?
Натали улыбнулась. И сказала, что всегда можно замазать. И лучше всего пойти в клуб и в сочельник, и на Рождество. Все рестораны будут битком, это же сезон встреч старых друзей.
Да, Сигрид впервые нарушит традицию и поступит так, как хочется ей. И никто ей ничего не скажет.
В результате продолжительных упражнений Сигрид наловчилась неплохо решать кроссворды. Больше всего ей нравились по-настоящему заковыристые. Но на работе приходилось учитывать еще и формат — маленький, чтобы можно было быстро спрятать улику между документами, поэтому Сигрид всегда вырезала мини-кроссворды из бесплатных газет. Заимствованное слово из шести букв; на языке оригинала он может быть и «близкий», и «далекий», а на шведском — только «далекий». Далекий — путь или предок? А близкий — конец или родственник?.. Как же они утомили ее за выходные своей неумолкающей болтовней. И ведь родители даже не догадываются, что по их говору можно сразу понять, откуда они приехали.
Хотя в городе мама пытается следить за своей речью. В магазинах изъясняется красиво, почти торжественно: «Вероятно, у вас найдется такая же модель в другом размере?»
Этот стиль у нее, впрочем, периодически провисает, а когда они в качестве советчиц отправились выбирать платье для Эмили, мама забыла о нем начисто. Найти праздничный наряд для беременной на девятом месяце — задача для сильных духом.
— А вот это, как по мне, так уже хорошо, да? — произнесла мама.
Обернутая цветастой попоной Эмили едва умещалась в примерочной кабинке.
— Вы так говорите, чтобы меня успокоить.
И она была права. Им просто хотелось, чтобы она хоть что-нибудь наконец выбрала. Взяла любое из восьми перемеренных платьев. Они все были одинаково хороши. Или плохи. Да какая разница, она же, черт возьми, беременна.
Во всех
