Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
простыне, но та не хотела разглаживаться. Ничего удивительного: кухонная плита, на которой горничная разогревала утюг, была чуть теплой. Не хватало угля, да и дров было мало.
– Что, спят вместе с медведями? – Ханна не поверила. – Ну уж это ты придумала, Августа.
– Спроси хоть Грету фон Вислерс, это она мне рассказывала! – защищалась Августа. – Гансль, с которым она обручена, был недавно в увольнительной в Аугсбурге, а он побывал в России.
Брунненмайер скривила свое широкое лицо и саркастически засмеялась. Да уж, слушай этого Гансля – он всегда умел сочинять истории.
Она поднесла к губам чашку чая с перечной мятой и с отвращением отпила глоток: она терпеть не могла эту вонючую гадость.
– Вот кончится война, и я первым делом выпью хорошего кофе из зерен! – сказала она. – А не из этих поджаренных свекольных обрезков или желудей. Из настоящих вкусных кофейных зерен! И положу целую кофейную ложку с горкой на чашку!
Эльза закатила глаза, начистив до блеска серебряную ручку сервировочной ложки. Чистка серебра была тем занятием, которое никогда не кончалось. Только закончишь чистить сахарницы и кувшинчики для молока – уже снова пора начищать приборы и сервировочные блюда. И все же это была легкая работа, не то что выбивать ковры или таскать уголь.
– Фрау Брунненмайер, негоже лелеять такие желания, – сказала Эльза, сложив губы бантиком. – Мы все с радостью должны переносить лишения и тем самым поддерживать наших солдат на фронте.
– И какой же прок для бедных парней от того, что я пью вместо кофе эту свекольную бурду? – сердито возразила Брунненмайер.
– Правильно, – поддержала ее Августа, снова поставив утюг на конфорку. – А говорят, что нашим солдатам во Франции дают и кофе из зерен, и лососину, и омаров.
– Зато в России они должны жрать дерьмо со вшами, – ворчливо парировала повариха. – Августа, подложи-ка еще пару поленьев, иначе глажка никогда не закончится.
Августа тут же нагнулась за поленьями, чтобы исполнить желание поварихи. В отсутствие на вилле экономки госпожи Шмальцлер все решала Брунненмайер, она распоряжалась в том числе и материалом для розжига, которого становилось все меньше и меньше. Эльза растерла окоченевшие пальцы, когда в печи с треском запылал огонь, а Ханна налила себе чашку теплого мятного чая. В прошлом году на лугах они сами собирали перечную мяту, а потом сушили ее. Мятный чай, как говорят, очень полезен для здоровья и вообще оживляет организм и очищает дыхательные пути.
– Ну и что еще рассказывал Гансль про русских? – поинтересовалась Ханна. – Он вообще встречал хоть одного русского, разговаривал хоть с одним?
– Конечно, встречал, – сказала Августа. – Встречал – хорошей пулей прямо в грудь.
Она цинично рассмеялась и, лизнув указательный палец, проверила им, разогрелся ли утюг. Тот зашипел.
– Я имею в виду, знает ли он о них вообще что-нибудь еще, – упорно продолжала расспрашивать Ханна. – Ну, как они живут, что едят. И вообще…
– Глядите-ка, – заметила Эльза, сдвинув на лоб очки, которые она обычно надевала при чистке серебра. – Они прямо-таки не дают тебе покоя, эти русские. Как ты на них пялилась, на этих оборванцев, там, на мостовой. Да, Ханна, ты вконец испорченная девица.
– Это неправда! – вскипела Ханна. – Мне просто было их очень жаль. Вот и все. Я смотрела только поэтому…
Ее возражение вызвало у Эльзы и Августы язвительный смех, в то время как Брунненмайер, как обычно, не вмешивалась.
– Лучше смотри, на кого заглядываться, а то не ровен час принесешь в подоле от русского, – предупредила ее Августа.
– У тебя уже начались месячные, – напомнила Эльза. – Можешь забеременеть. Не успеешь глазом моргнуть.
Ханна покраснела и стыдливо опустила глаза вниз. Да, она сглупила, рассказав Эльзе о своем кровотечении. Тогда, осенью, она так страшно испугалась, подумала даже, что умирает, когда увидела на своем белье большое пятно крови.
– Да, уж кому, как не тебе, Эльза, знать, как быстро все это происходит, – сердито сказала Брунненмайер: она всегда злилась, когда горничные нападали на бедную Ханну. Эльза задрала голову и сжала свои узкие губы. Она была девственницей и, кажется, очень гордилась этим, хотя в нынешние времена никто уже не ценил статус почтенной девственницы так, как раньше. Она была не чета Августе – та и забеременела только для того, чтобы женить на себе Густава. Эльза принадлежала к тем, кто хотел выслужиться у господ и подняться по служебной лестнице, доказав им свою преданность, но при всем этом она оставалась в девках. Также как и Элеонора Шмальцлер, домоправительница. Та тоже была не замужем. Только Августе, этой хитрющей крысе, удалось подцепить мужика, произвести на свет двух детей и при всем этом остаться при своей должности. Ханна находила это очень несправедливым. Конечно, сейчас она не проронила ни слова. Промолчала она из предосторожности, поскольку знала, что Августа умела постоять за себя.
– Ну, если уж ты хочешь непременно узнать, Ханна, – произнесла Августа, разглаживая очередную скатерть. – Прежде всего они жутко грязные. Гансль рассказал, что, когда они проходили через их деревни, увязли по колено в грязи. Русским это нравится. А их женщины ходят в таких забавных платьях и выглядят в них, как грелка на чайник. А еще Гансль говорил, что под одеждой они ничего не носят. Однажды он лежал с одной русской бабой на печи…
– Ну, это уж он загнул, – покачала головой Брунненмайер. – Как можно лежать на печи? В лучшем случае можно посидеть, и то сожжешь себе задницу. Небось Гансль рассказывал это, приняв на грудь.
Августа нашла, что на это ответить.
– Гансль рассказывал, что печи в России кладут большими и широкими, так, как у нас это делают для выпечки хлеба. И ночью, когда огонь потухнет, печь еще остается теплой, так что на ней может спать всей семьей. Вместе с кошками и собаками. Вот так там, в России, Ханна.
– Ничего себе, прямо на печи, как буханки хлеба, – хихикнула Эльза. – Да еще с кошками и собаками. Фу!
Августа перестала гладить и подняла голову. Ни Эльза, ни Брунненмайер ничего не слышали, но тонкий слух Ханны уловил плач младенца.
– Ну вот, госпоже опять надо бежать к ним. – Августа высоко подняла брови. – Отослала всех кормилиц, сама хочет кормить детей. Ну посмотрим, насколько ее хватит. Их же надо прикладывать к груди каждые четыре часа, а то и чаще. И так день и ночь. Слава богу, что у меня только один…
– Да только бы с голоду не умерли, эти маленькие козявки, – сочувственно произнесла повариха. – Двое детишек – так и кормилиц должно быть две, я так думаю, но молодая госпожа упряма и своенравна…
– Ну, наберется еще ума-разума, – сказала Августа, складывая простыню. Она немного постояла, глядя на звонок в ожидании, что сейчас ее позовут. Ничего такого не произошло, и она, пожав
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150
