теперь куда-то идти. Воздух закончится очень скоро, новый не появиться, леса нет. Свои грехи исправить уже не нет времени. Это означает конец. Смерть надежды.
Обратив внимание своих чувств на то, что та тяжесть, оставшаяся на его душе, не позволит ему выйти из ада, он неосознанно усилил её до такой степени, что стало сначала невозможно идти вперёд, а вскоре и стоять. Он упал на колени глотая в панике едкий дым и последний воздух. Перед его глазами был раскалённый асфальт, в сознании горящее небо. Поверх всего этого всплывал Её образ. Что с каждым моментам осознания своего места в пути падения домино вызывало в нём всё больше страданий. Боль стала не естественной, плотной. Она парализовал его как укус паука – таракана. Он потерял возможность даже моргать. Удары давления крови в его череп вылились в черноту перед глазами. Боль разрасталась щупальцами с краёв в центр фокусировки зрения, где всё ещё мерещилась его мечта. После этого мгновения, пришёл страх осознания, что это не просто давление разрывало его сосуды в глазах. Это был взгляд в бездну. Чернота была абсолютна, осязаема и ощутима. Она росла от периферии зрения к центру фокусировки. Тогда пришло осознание, что его взгляд упадёт в небытие. Из всех стремлений, стараний, боли, и страданий, дальше была только смерть. Уши заложило, звон в них показался даже приятным. Это такое понятное и знакомое чувство, напомнило выход из рок-бара, в котором только что хорошо провёл время. Теперь его кто-то резко схватил. Ощущение что он "отлежал" всё тело. Оно стало ватным, чужим. Перед его лицом матерился Пётр. Тьма мгновенно отошла, а тело отдалось резкой и ужасно сильной, но короткой болью. Даня стрелял куда-то назад. И так, падла, громко, что кажется палил прямо в уши Глебу.
– Блять, что с тобой? Сука он умирает что ли. – впал в недоумение "богослов."-
– Бери его и беги! – надрывно орал резко возмужавший молодой паренёк с пистолетом.
Глеб повернулся и увидел в метрах ста бледного человека ростом больше двух метров. Он был покрыт редкой звериной шерстью. Но Глеб увидел только глаз. Этот демон был так далеко, но даже на такой дистанции видно его единственный, вполне обычный человеческий глаз с голубой радужкой и чёрным, совсем не отражающим света зрачком. Когда-то Глеб воображал себе как смотрит в чёрную дыру и каждый раз испытывал парализующий ужас даже от собственной иллюзии. Сейчас его кошмар смотрел в его душу и, сука, не хотел ловить пули из вполне реального пистолета. Глеб снова потерял контроль над своим телом и испытал в этот раз ещё больший кошмар осознавая, что это атака демона и что он не в силах с ней бороться. Но на этот раз в центре тьмы была пустота внутри зеницы одноглазого монстра. Всё пропало и на этот раз даже небыло боли, но быстро всё прошло. Демона застрелили. Он просто упал и больше не встал. Пётр сказал спокойным голосом:
– Идём. – и они побежали.
В квартире Пётр рассказал, что это похоже было лихо из славянских мифов. «Один глаз, высокий и бледный человек. Только вот звериные шкуры и костяные культяпки вместо рук в описание не входили.» С бабушкой ничего не случилось. Спросив про состояние парней и про целесообразность переезда и делёжки её продуктов, они собрались и вышли из комнаты. Глеб выходил последний. В коридоре висело зеркало, в которое он посмотрел перед выходом в свет, подсознательно подражая своим очень старым привычкам. В зеркале на него смотрел уставший и измученный юноша с баулами в руках. Странное чувство его пронзило. Он будто бы узнал себя. Все его негативные и положительные эмоции ослабели и уравновесились в крайней, невозможной степени. Он почувствовал силу, которую правда ставили под сомнения коллекция тушёнки в правой руке и набор круп в левой. Выйдя в мир из тёмной занавешенной квартиры ему захотелось взлететь. Физически, не метафорически. Ощущение будто слились возможности сна и ограничения реальности. Но уже небыло чувства "клетки", что всегда создавало тело или сознание. Это ощущение свободы. Парни нервно ожидали бабушку на улице, которая задержалась с закрытием старой советской двери (как будто в этом был смысл, но никто с ней спорить не стал). Пока Пётр оставив вещи на земле побежал ей помогать, боясь что вот сейчас подойдёт что-нибудь из мифологии греческой (где и глаз и голов по–больше и способности совсем не честные.) Но Глеб спокойно поставив сумки на остатки скамейки просто достал из не до конца закрытой сумки банку – просто покрутить в руках. И почувствовал, что чем выше он её поднимает, тем легче она становятся. Это было странное чувство, вызывавшее диссонанс. Тут же выбежали Пётр и баб Галя. Дошли до администрации они без происшествий, но с гораздо более давящей тревогой. Кроме Глеба. Он думал о всех словах Петра и чувствовал, что знает конкретный перечень действий что ему нужно совершить для достижения своей цели.
Когда им разрешили пройти в бункер и разместиться, условно-главный устроил собрание в предназначенной для этого комнате совещаний. Только она не была предназначена для такой толпы и желание затягивать с приказами кончалось пропорционально с кислородом.
– Итак, мы посчитали что нас здесь 25 человек. Комплекс имеет 12 одиночных и 12 двухместных комнат. Общую комнату, кухню, складские помещения, уборные, склад оружия с амуницией и неработающий рефрижератор. Доступ к ним будут иметь только я, 2 повара и товарищ майор Веллер, что нас сюда привёл. Если вы вдруг захотите проявить себя на кухне или в стрельбе – обращайтесь. Мне кажется, что для порядка больше 3 постоянных должностей не нужно. На сколько нам хватит еды – хер знает. Без рабочего холодильника я боюсь всё попортиться раньше, чем мы успеем всё использовать. Поэтому нам нужно найти генератор и бензин. Добровольцев для этого я уже нашёл, и они скоро выйдут на поиски. Наши новые… сожители. Глеб и Пётр вместе с Даней подверглись нападению новой фауны. Или флоры, хуй поймёшь. Так что те, кто сомневались в пролёте человеко-самолёта, мне придётся вас огорчить. Так же призываю больше никого к нам не пускать без крайней нужды. Даже если в нашем городе поселится сам дьявол, человек остаётся опаснее.
– Не согласен. И я обязан добавит ещё пару слов. Можно вас перебью? – сказал Пётр.
– Да вы уже перебили.
– То, что мы видели это не звери. – он встал и подошёл к "условно-главе". – Они способны воздействовать на ваши умы и возможно души. Один из нас
