с улыбкой заканчивая воображаемую игру, добавила в седьмой пункт фразеологизм «накось выкуси». Он относился к тому месту спектакля, где герой с палубы боевого корабля показывал японскому летчику характерное движение двумя руками.
Лист бумаги с фразеологизмами был отложен в сторону: он сделал свое дело. Несколько дней Дина плавала по морям-океанам Евгения Гришковца.
А потом стала разбираться. Бесконечно талантливый искренний грустный не претендующий на истину в последней инстанции человек вынул из небытия целые куски моей жизни, уловил, зафиксировал и облек в слова мои ощущения. Для чего?
А для чего я помню снежное темно-сизое пространство, растянувшееся на все мое сибирское детство, санки, на которых лежу лицом вниз, и скрип папиных валенок? «Куда мы едем»? «На Кудыкину гору». «Где эта гора»? Для чего вкус кедровых орешков почему-то связан с огромными деревьями, издающими страшные каркающие звуки при каждом моем взлете на качелях? «Бабушка, что это»? «Это змея в дупле разговаривает». Для чего запах мороза прилепился к первому захватывающему дух ощущению полного счастья, когда я, плюхнувшись спиной в глубокий снег, вдруг оказалась один на один с бесконечным звездным небом? «А вдруг они сейчас все упадут на меня»?
Нам же сказали: «Не ищите в реке вчерашнего дня – течение очень быстрое». Оно унесло во взрослую жизнь школьника Женю. Унесло и героиню романа В. Каверина «Перед зеркалом». А мальчика Клима к концу последнего произведения Горького унесло так далеко, что появился фразеологизм «А был ли мальчик?». И меня каждый миг уносит куда-то. Там уже множество меня разных, множество каждого моего современника, множество множеств. Где же это место? Где все мы? Везде. В наших друзьях, детях, в наших мыслях, воспоминаниях, в музыке, в книгах, фильмах, картинах, в бардовских песнях, театральных залах,…, в тазу с бумажными корабликами, которые скоро все сгорят не по своей воле. Нам только намекни, и мы сразу почувствуем одно и то же, мы освободимся в едином порыве от пут земного бытия, где приходится есть собак, где долбает школа, армия, жена, начальник, политики. Мы перейдем в пространство духовного преображения. Мы погибнем за Родину. И не надо никакого пафоса.
Лидер помета
Началась украденная у бывших семей совместная жизнь. Романтическая эйфория не могла заглушить чувство вины за боль, причиненную близким людям. Он оставил больную жену и двух сыновей, младшего из которых, отстающего в развитии и любимого, уговорил жену родить в скрепление семьи после его очередной измены. Ее дети остались с ней. Оправдание себя в том, что прежние отношения были разрушительны для всех, а брак трещал по швам из-за серьезных проблем интимного характера, не могло успокоить ее совести, которая долгие годы вытаскивала со дна души одни и те же воспоминания. В них Она была палачом, а муж, доведенный до отчаяния, потерявший все и вынужденный с нуля начинать жизнь, – благородной жертвой.
В новую жизнь надо было перейти по «Чертову мосту»: Ему привязаться к чужим детям, Ее детям – к заменителю папы, Ей – все это обеспечить и не умереть от рефлексий.
Неожиданно появилась спасительная мысль завести собаку.
С собаками у Нее связаны были только негативные переживания. В детстве она, вместе с испуганной ребятней, строившей в неположенном месте шалаш, убегала от собаки, выпущенной сторожем НИИ. Как всегда в минуты опасности, ее ноги остановились от страха. Собака, уже достигшая пяток, сама от испуга отскочила назад. Но боязнь собак остался надолго.
В прошлой жизни Она бегала по утрам с сыновьями на стадион по живописной местности частной застройки. На людей и собак наводил ужас огромный бездомный пес, который из-за своих размеров не мог найти себе подходящую сучку. Приходилось добираться до стадиона окольными путями. Но все-таки встречи с ним избежать не удалось. Однажды пес оказался хитрее, разгадал маневр, неожиданно выбежал со стороны пруда, поставил передние лапы сыну на плечи и справил свои кобелиные потребности. Сын повел себя правильно, стоял неподвижно. Она позвала рыбаков, которые отогнали пса. Ее всю трясло от отвращения. С работы она позвонила в службу по отлову агрессивных собак.
Позже в этой живописной местности Он, уйдя из семьи, снимал часть дома. Каждое утро Она в спортивном костюме, когда Он еще спал, а дети еще не вставали, бежала домой, чтобы успеть приготовить им завтрак. Собаки, казалось, ждали этого момента и со всех окрестностей сбегались, чтобы напомнить Ей, как она их боится. Ложь, в которой она жила, эти собаки и обида на Него за то, что он спал, а не провожал ее, дегтем заполняли ту самую бочку еще не собранного меда.
Клин клином вышибают. Боязнь собак стала еще одним весомым доводом завести собаку.
Общая знакомая в нужный момент сообщила нужную информацию. Живет де старик с прострелянными на войне легкими, вдовец, а у его собаки Найды, породы сеттер, как раз появились щенки, которых старик отдает в «хорошие руки» за символическую плату.
Жилище старика представляло собой жалкое зрелище: шкаф, стол, стул и кровать со свернутым матрацем, голо, грязно и неубрано. В миске – налитый жалостливыми соседями суп для Найды. Под кроватью копошатся оставшиеся щенки: два – с отвисшими ушами, явно породы сеттер, а один – гораздо крупнее, другой масти и с маленькими ушами. Старик покашлял своими прострелянными легкими и сказал:
– Берите этого, не пожалеете.
– А почему он совсем другой?
– Это лидер помета, самый крепкий, самый здоровый.
Несколько лет спустя, покупая мебельную стенку, Она услышала от дилера:
– Берите, не задумывайтесь. Это элитная продукция.
Когда стенка, сделанная из дешевого ДСП, стала скрипеть и разваливаться, Она со смехом вспомнила ее элитное происхождение и сопоставила с аналогичным происхождением «лидера помета».
В дороге Они придумали для пса кличку Дик. В дальнейшем эта кличка себя полностью оправдала.
Через несколько дней ночью из коридора раздался собачий бас: «Гав»! Будто это не щенок залаял, а осипший цепной пес. Дик стал всеобщим любимцем, стянув на себя разрозненные, гулявшие в опасных дебрях чувства еще не состоявшегося семейства.
Рос он быстро, и все с нетерпением ждали, когда же начнет проявляться сеттер, выискивали почему-то породистые пятна, потом стали по компьютеру сличать с другими породами собак. Уши, хоть и были отвисшими, но на длину сеттериных не тянули. Прохожие со знанием дела говорили своим детям: «Это щенок овчарки, подрастет – у него ушки встанут». Но ушки не встали, а вот хвост всегда стоял, словно перо в прическе великосветской дамы пушкинских времен. Как могли у собаки появиться щенки
