мой соперник, прося пощады, и таких тут же отпускали — все по-честному, другие дрались до конца, до полной победы. Но правда была на нашей стороне, и летчики это тоже понимали. Они не были виноваты в той роковой ошибке — но отдуваться за всех пришлось именно им.
Тут, наконец, и местные бойцы очухались. Со всех сторон в нашу сторону побежали БАО-вцы с автоматами.
— Отставить!
В воздух ударила короткая очередь, и драка сама собой затихла.
— Что же вы делаете, полудурки! — подбежавший капитан с чисто выбритым черепом развел руки в стороны, охватывая этим жестом всех собравшихся. — Все до единого под трибунал пойдете! Все! Вы это понимаете, мать вашу? Арестовать их! Живо! На гауптвахту!
— И наших? — недоуменно уточнил один из автоматчиков, глядя на капитана.
— Их тоже! Будем разбираться!
Ни о каком сопротивлении с нашей стороны и речи идти не могло. Нас одного за другим обыскали и забрали ремни, после чего отвели в просторную палатку и завели внутрь. Летчиков увели отдельно. Избавили, так сказать, от возможного повторения эксцесса.
— Мужики, — один из охранников — совсем молодой парнишка слегка извиняющимся, но при этом твердым тоном обратился к нам, — сажать вас некуда, сами по палаткам да землянкам ютимся. Но вы же понимаете, что если кто-то попытается дать деру, мы будем стрелять. У нас приказ!
— Не ссы, боэц, — ухмыльнулся Арчуадзе, — мы не врагы какыэ! Мы за правду!
— Правда — она тоже разной бывает, — пожал плечами красноармеец. — Если что, я предупредил…
Внутри было тесновато для такой толпы, но мы надеялись, что вскоре все разрешится тем или иным образом.
Адреналин постепенно уходил из организма, сердце уже не стучало, как бешеное, и люди вокруг мрачнели, представляя, что бывает за подобные проступки. Как говорится, это полный залет!
Я был человеком опытным и прекрасно понимал, еще до того, как залез в полуторку, чем все в итоге кончится, но не поехать вместе с остальными просто не мог. И вовсе не из-за того, чтобы показать остальным свою храбрость — все это глупости, а как сказал Арчуадзе — из-за правды.
Летчики допустили ошибку — по своей вине или по чужой, для нас не важно. Погибли люди. Набить за такое морду — самое малое, что можно было сделать.
Или, если сформулировать чуть иначе, — пустить все на самотек было нельзя. А дальше, будь что будет. Хоть трава не расти.
Никто не болтал между собой, танкисты молча курили — махорку у нас не забрали, и вскоре в палатке было не продохнуть от густого табачного дыма.
Минут через сорок за нами пришли. Полог палатки откинулся и внутрь заглянул все тот же бритый капитан. Выражение его лица за прошедшее время не поменялось. Казалось, он даже еще больше построжел.
Капитан оглядел всех собравшихся и коротко бросил:
— На выход по одному, строиться в две шеренги!
Глава 6
Когда мы вышли на улицу, уже смеркалось. Мы встали, как было сказано, в две шеренги, и ждали, чем все кончится. Напротив нас так же в две шеренги выстроились летчики и техники, участвовавшие в драке. Лица у них были потрепанные, но и с нашей стороны все было абсолютно также. Боевая ничья.
Бритый капитан занял позицию в нескольких шагах слева, как бы дистанцируясь от всего происходящего. Он тоже чего-то ожидал… точнее, кого-то — понял я, когда увидел, как к нам стремительным шагом приближаются двое.
Первого я прекрасно знал — это был командир нашей 244-й Челябинской танковой бригады, полковник Коновалов, Василий Иванович. Вот значит как — бросил все дела и лично примчался на место происшествия. Второй был в звании подполковника — судя по всему, комендант аэродрома.
Коновалов был мужик опытный и тертый, еще в 17-м году служил рядовым в Русской Императорской Армии, потом начал свой путь и в Красной Армии. Июнь 1941 года встретил в должности начальника отделения боевой подготовки АБТО 13-й армии. Воевал на нескольких фронтах, участвовал в Смоленском сражении, и не так давно, лишь в мае, был назначен нашим командиром. Собственно, поэтому я довольно неплохо знал его биографию — о начальстве бойцы между собой сплетничали ничуть не меньше, чем подружки о мужчинах.
Полковник и подполковник подошли к нам и встали так, чтобы видеть все четыре шеренги. При этом оба сумрачно молчали. Неизвестный подполковник курил папиросу, Коновалов же смотрел в лица проштрафившихся, пытаясь отыскать там малейшие крохи сожаления, но не находил.
— Значит так, товарищи бойцы, — наконец, заговорил Василий Иванович. Голос у него был низким, говорил он тихо, поэтому приходилось прислушиваться к каждому слову. — Поздравляю вас с успешным завершением плановых боксерских поединков в рамках армейской спартакиады. Судейская коллегия в моем лице, и в лице товарища подполковника Симонова единогласно решила, что спортивная подготовка личного состава оставляет желать лучшего. Поэтому с завтрашнего дня все участники, помимо своих обычных задач, будут повышать личные нормативы. Это значит по два часа дополнительного обслуживания техники. Запомните, танки и самолеты у вас должны блестеть, как у кота яйца! Приказ понятен?
— Так точно, товарищ полковник! — громыхнуло дружное из всех четырех шеренг. На многих лицах читалось явственное облегчение.
Бритый капитан, в котором я чутьем опознал местного особиста, лишь покачал головой, но протестовать не стал. Видно, с ним этот вопрос утрясли заранее. Интересно знать, каким образом?
Кажется, нам повезло. Несмотря на бредовость и абсурд вымышленной «спартакиады», эта версия теперь стала официальной. Коновалов вовремя успел прибыть на место. Дело еще не завели, и командиры сумели договориться между собой, обставив все нужным образом.
Они ведь прикрывали не только нас, но и себя. С обычных бойцов взятки гладки. Худшее, что могло приключиться — штрафбат или показательный расстрел. Ну а дальше по цепочке — комроты лишится звания и пойдет служить рядовым красноармейцем, комбат потеряет погоны, как и комбат, а уж про политработников, особистов, комсомольских и партийных вожаков и говорить нечего — полный провал в политработе. Причем и у нас, и у летчиков. Времена сложные, решения быстрые и жесткие.
— Претензии у сторон друг к другу еще имеются? — а вот у подполковника голос был громкий, командирский. — Может кто-то желает провести матч-реванш?
— Никак нет! — ответ был единогласным, и даже Арчуадзе и Осипов дружно закивали головами.
— Вот и славно, разойтись!
Мы быстро погрузились
