Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
– Случилось, – тут же кивнула головой короткостриженая девица в брючном костюме. – Как только я пришла на работу, Ольга Петровна тут же попросила сигарету и отправилась в курилку, хотя до этого за ней ничего подобного не замечалось. Она не курит уже пять лет.
– Да, точно, я тоже заметила, что наша Ольга сильно возбуждена, – подхватила полная женщина в длинной кашемировой юбке и белой блузе. Чувствовалось, что в институте строго следят за дресс-кодом и не позволяют сотрудникам даже в такую жару расхаживать в веселеньких летних платьицах и легкомысленных брючках. – Ольга весь день качала головой, как будто не могла во что-то поверить, а когда мы шли с ней на обед, она сказала: «Представляешь, Света, я встретила утром на автобусной остановке одного человека, которого не видела лет двадцать. Он здесь работал в экспериментальной лаборатории над проектом Фишмана и мне очень нравился – если бы позвал замуж, точно бы выскочила за него. Но в институте этот персонаж пользовался бешеной популярностью у дам и лично меня в упор не замечал, поэтому я и сижу в старых девах». Я не стала расспрашивать, что да как, все-таки у нас с Ольгой Петровной были не те отношения, чтобы лезть друг другу в душу.
– Вот-вот, и мне она то же самое рассказала, – подхватила Наталья. – Но я в отличие от вас, Светлана Ивановна, спросила нашу начальницу, кто же этот таинственный принц, в которого были влюблены все здешние дамы? И знаете, что она мне ответила? Она сказала: «Это, Наташенька, самый необычный человек, которого я когда-либо знала». И еще сказала: «Расскажу Катерине, ни за что не поверит!»
– И это все? – разочарованно протянула я, уже открывшая блокнот на чистой страничке и приготовившаяся записывать фамилию таинственного незнакомца.
– Ну да, – тряхнула короткими волосами Наталья. И с любопытством уточнила: – Ну, Екатерина Андреевна, и кто он? Вам Ольга не говорила?
– Нет, к сожалению, не успела. Я ушла на прогревание, а когда вернулась, Оли уже не было в живых.
– Ну надо же, как обидно! – расстроилась подчиненная погибшей. – Могла бы сказать хоть кому-нибудь из нас его имя, а теперь ломай голову!
Было заметно, что разговор Меллиной неприятен. Екатерина Андреевна демонстративно подтянула вверх рукав блузки и красноречиво взглянула на часы. Я тут же принялась складывать вещи обратно в сумку, приговаривая:
– Если не возражаете, я взгляну на рабочее место убитой. А вас я пока попрошу подготовить мне личные дела сотрудников, работавших над проектом Фишмана.
– Это невозможно, – категорично проговорила Светлана Ивановна. – Личные дела сотрудников по проекту Фишмана утром затребовала головная организация.
– Ну да, – поддакнула Наталья. – Из «Сигмы» прислали курьера, и мы ему передали все шесть папок.
– Можете выписать хотя бы фамилии этих людей? – уточнила я.
– Простите, Агата Львовна, но нам не нужны неприятности, – откликнулась разбитная Наталья. – Екатерина Андреевна, если захочет, может назвать этих людей: она тоже работала над проектом Фишмана и лучше нас знает своих коллег.
Меллина невесело усмехнулась, наблюдая, как я исследую стол ее погибшей подруги, и Наталья, заметив этот взгляд, сказала:
– Екатерина Андреевна, напрасно вы так усмехаетесь. Это же вам нужно, зачем мы со Светой будем подставлять свои головы? Да, кстати, я кое-что вспомнила. Вы спрашивали, не было ли в понедельник чего-то необычного? Так вот: Ольга Петровна отъезжала в первой половине дня в управление, вернулась перед самым обедом.
– Да нет, ну что ты, скажешь тоже – перед обедом! Всего-то и не было Ворониной с час, не больше, – возразила Светлана Ивановна.
– Какой там час, я засекала, два с лишним часа отсутствовала, – упрямилась ее коллега.
Пока дамы спорили, я нашла то, что искала: на самоклеящихся отрывных листочках желтого цвета, которые имеются на рабочем столе каждого уважающего себя управленца и на которых обычно пишут что-то важное, а потом клеят на видные места, чтобы не забыть и не потерять, я увидела отпечатки слов. Должно быть, хозяйка рабочего места написала что-то на таком вот листке, сильно нажимая на ручку. Некто вырвал эту запись, а вот на то, что осталось под ней, посмотреть не догадался. Не афишируя находку, я прибрала ее в сумку и вопросительно взглянула на свою нанимательницу. Меллина как раз заканчивала писать список тех шести человек, участвовавших в проекте Фишмана, которыми я интересовалась. Получив записи из ее рук, я удивленно вскинула брови. Среди фамилий, которые я ожидала увидеть, была и одна неожиданная – фамилия моего отца.
* * *
Покинув отдел кадров, я отошла к окну и еще раз перечитала список. Начинался он с Максима Романовича Фишмана, что неудивительно. Второй по счету шла Екатерина Андреевна Меллина, и это тоже не слишком меня удивило. Как, впрочем, не вызвала никаких вопросов и Ида Глебовна Рудь. Далее имели место некий Ростислав Саввич Головин и дедов стукач Николай Николаевич Жакетов, о котором рассказывал отец. А вот за ним внезапно я увидела имя Льва Владленовича Рудя, отчего мне сделалось нехорошо.
Не понимая, каким это образом «подопытный кролик», как называл себя отец, может быть участником проекта Фишмана, я указала на него пальцем и через силу выдавила, глядя в глаза Меллиной:
– Разве Лев Рудь не был испытуемым? Он что, был в вашей команде?
– Откуда ты знаешь про испытуемого? – с недоумением взглянула на меня женщина. Но тут же добавила: – А впрочем, какое мне дело? Убили Ольгу, какие уж тут секреты! Твой отец, Агата, был отличным биологом и после окончания университета работал в нашей лаборатории. Когда Фишман пришел к Владлену Генриховичу со своей идеей, Лева вызвался стать первым, на ком опробуют его метод. Владлен и Ида отговаривали сына, но Лева был непреклонен – он очень верил в Фишмана.
– А вам известно, что Лева им не родной? – пытливо прищурилась я.
– Какая разница: родной – не родной? – пожала плечами Меллина. – Они очень любят Леву. Любят до сих пор.
– Даже после того, что он сделал? – усмехнулась я.
– Неужели Ида рассказала? – недоверчиво покосилась на меня Меллина. – И что же ты знаешь?
– Знаю, что отец не вернулся с конференции, оставшись жить в Израиле. После этого деда сняли со всех постов и отправили в отставку, и Владлен Генрихович до сих пор считает, что отец мог бы это предположить, когда шел на такой шаг.
– Думаю, действительно мог.
– Значит, мой отец – негодяй и подонок! – повысила я голос.
– Я этого не говорила, – тонко улыбнулась Меллина.
– А может, папу подставили? Тот же Макс Фишман, который, насколько я знаю, тоже остался в Израиле? Может, это он не дал отцу вернуться в Союз?
– Все может быть. Макс на многое способен, – не стала спорить моя собеседница. – Фишман – умница и красавец, светлая голова. В него были влюблены все женщины института.
– Не о нем ли горевала и ваша подруга? Может, это Макса Фишмана Ольга встретила на автобусной остановке в день своей смерти?
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
