точки над ё. Не вышло.
Разуваюсь и стараюсь максимально «осторожно» надевать штаны, чтобы лишний раз не засветить трусы. Ведь Артур в наглую следит за всеми моими манипуляциями.
— Может отвернетесь хотя бы? — даже не надеюсь на то, что он поведает себя как джентльмен.
— Нет, — ожидаемо отвечает он.
— Так и знала.
— Можт все же потрахаемся?
— Нет! — воплю я.
— Ц, — цокает недовольно. — Так и знал.
Да он просто издевается!
Складываю толстовку обратно в пакет и возвращаю к остальным нетронутым вещам.
— Заберешь это все, — приказывает Артур.
— И не подумаю, — отвечаю, даже не поворачивая головы к нему.
— Тогда я все выкину, а долг, как ты и предложила, запишу на твоего огрызка.
Вот же гад!
— И записывай! — фыркаю, с вызовом поворачиваясь к нему лицом. — В сотый раз повторяю: это не имеет ко мне отношения!
— Ты наконец-то перешла на «ты», — ухмыляется. — Кайф. А-то ведешь себя, как недоебаенная училка.
— Ничего я не перешла! Вам показалось.
— И то, что ты недоебанная своим огрызком мне тоже показалось?
— Да как вам… — мне хочется высекать молнии глазами, чтобы просто испепелить этого грубияна взглядом.
Но он только нагло ухмыляется в ответ:
— Скажи честно, сколько раз в день он тебя трахает?
— В с-смысле в день?.. — теряюсь я. — Т-то есть… это не ваше дело!
— Оф, значит дай бог раз в недельку?
У меня глаза на лоб лезут от его непроходимой наглости. А он продолжает:
— Что, в месяц? — осуждающе качает головой, усмехаясь с собственных мыслей. И поднимает на меня свой темный взгляд исподлобья. — А ты-то девочка горячая. Так сочишься, что мне после тебя полотенце выжимать пришлось. Я бы тебя на завтрак, обед и ужин ебал. До приема пищи, вместо и после. А ночью бы вообще уснуть не давал. Но это у нас еще все впереди.
— Да прекратите вы немедленно! — прикладываю ладони к горящему лицу и с облегчением замечаю, что машина наконец заворачивает к моему подъезду. — Спасибо, что подвезли! Всего вам доброго!
Едва ли не на ходу выскакиваю на улицу и бросаюсь к подъезду, надеясь, что в этот раз он меня не поймает.
Глава 20
Наспех нащупываю в кармане ключи. Дрожащими руками прикладываю «таблетку» к домофону и прячусь за спасительной дверью, помогая этой ленивой железяке поскорее закрыться.
Ну все. Я спасена! Я в безопасности!
Боже, спасибо! Спасибо!
Довольная мчусь к лифту. Вхожу, нажимаю кнопку своего этажа и мой энтузиазм от спасения тут же угасает… Ведь теперь меня отделяет всего пара этажей от новой опасности.
Сердце снова сжимается от боли.
Слава.
Даже не представляю, как в глаза ему смотреть. Была бы моя воля, я бы и вовсе больше никогда не вернулась в нашу квартиру, лишь бы не встречаться с ним. Но там все мои вещи и документы, а без паспорта даже квартиру будет снять проблематично.
Ноги подкашиваются, когда двери лифта открываются на моем этаже. Шагаю дрожа всем телом. Ключи позвякивают в руке — настолько меня трясет.
Вставляю их в замочную скважину. Пытаюсь провернуть. Не идет.
Сукин сын, назло не вытащил ключ, чтобы я сама войти не смогла.
Жму на звонок. И тут же слышу суету за дверью. Но потом затишье. Стопудово стоит и в глазок смотрит, пес. Проверяет одна ли я пришла. Или с Артуром и его бугаями.
— Слава, открывай! — в бешенстве дергаю ручку. — Я одна.
Замок щелкает.
Длинный нос мужа показывается в проеме. И почему я раньше не замечала, что у него крысиный профиль? Любовь слепа.
— Явилась? — бросает он с претензией, убедившись, что рядом со мной никого нет.
Боже, какое сыкло! А ведь для меня мой муж всегда был самым-самым, я его чуть ли не обожествляла. Теперь же испытываю к нему только омерзение.
— Пропусти меня, — прошу, дергая дверь.
— Сначала выкладывай, чем занималась с этим мудаком?! Мне не нужна бандитская подстилка в доме.
— Да ты охренел, Слав? — я реально дар речи готова потерять от шока. — Ты че несешь?! Да это же ты свой член в штанах не держишь, а теперь мне претензии предъявлять вздумал?
— То, что для мужика почетно, для бабы — позорно. У меня природа такая, полигамная! А ты должна дома сидеть, очаг охранять.
— А я и собираюсь, — пожимаю плечами, скептически выгибая бровь.
— Правда? — с сомнением спрашивает Слава.
— Конечно, — киваю. — Только больше не твой! Я вообще-то пришла только чтобы вещи свои забрать. И сразу уйду, так что пусти.
— И куда же ты пойдешь? — ухмыляется язвительно. — У тебя ни работы, ни семьи — кому ты сдалась кроме меня?
— Я смотрю ты в мое отсутствие не скучал? Аргументы заготавливал? — стараюсь звучать как можно более хладнокровно, хотя внутри все прямо кипит от злости вперемешку со жгучей болью. — Мне тоже, поверь не скучно было! И я очень устала, так что пусти по-хорошему. И разойдемся.
— И от чего же ты такого устала? — не прекращает язвить предатель. — Небось ебалась с этим бандюком полночи?
— Именно! — восклицаю я. — У него знаешь ли, как у нормального мужика, на меня стоит! Ни спать, ни есть мне не давал, только трахал и трахал. Прямо как ты свою шмару.
— Так и знал, что ты ему нахуй не сдалась, — фыркает саркастично. — Придумываешь, лишь бы не казаться такой жалкой?
Вот же сволочь. В груди снова разрастается боль. Не простая. Парализующая. Сжигающая. Удушающая.
Не сметь реветь, Валерия! Не при этом гаде уж точно!
Жалкая я значит? Для него я жалкая?!
— Придумываю? Пфф, больно надо! — усмехаюсь, чтобы слезы проглотить. — Да ты глаза разуй, Слава, — указываю на «золотые» штаны, которые я так надевать не хотела: — Ты хоть знаешь, что это за бренд? Считай он меня жалкой, стал бы такие подарки делать? — рычу зло. — А еще на мне трусы итальянские. И к слову, — распахиваю куртку, — майка Артурика.
Выдавливаю слащавую улыбку, а сама задыхаюсь от душащих слез:
— А что ты можешь дать своим шмарам? — язвлю в ответ, желая сделать ему так же больно как он мне. — Картошку с сосисками? Будешь трахать их в випках дешевых баров, потому что на отель тупо денег не хватает?! А нет, жена свалит и будешь приглашать их в свою заложенную за долги квартирку?!
— Ну ты и тварь! — Слава вдруг подается ко мне навстречу и хватает меня за волосы. — Свалит жена у меня, как же… А ну домой, сука!
Вцепляюсь руками в дверь:
— Пусти! — Из глаз брызгают слезы. — Пусти, ублюдок! Я буду кричать! — пустая угроза
