раньше и ушел, не разбудив меня. Удивительный он все-таки человек. Совсем не кичится статусом, общается с подчиненными на равных. Наверное, так и выглядит сила характера, который даже безграничная власть оказалась не способна испортить.
Что же, раз встала, то нужно собираться на работу. Сегодня должны передать протоколы допросов мужчин, растворившихся в воздухе. Может, и наружка, выставленная следить за домом круглосуточно, что-нибудь да увидела. Встав с кровати, я побрела к умывальнику, но мой взгляд зацепился за бумажку, оставленную на столе. Удивившись, я поспешила взять ее в руки. Это оказалась записка, написанная красивым, аккуратным почерком с резким наклоном влево.
“Завтра до обеда у меня”, — гласила бумажка, подписанная схематичным рисунком хищной птицы, похожей на ястреба. У Стефана, если верить рассказам сослуживцем, была и такая кличка. Забавно. Не будем же мы заниматься любовью в таком людном месте, где у стен наверняка есть не только уши, но и глаза. Значит, речь пойдет о задании, ради которого Стефан ко мне некоторое время присматривался.
Так или иначе, стоит спрятать записку до завтрашнего дня. Я села на корточки, отодвинула ковер и нащупала единственную не вбитую намертво доску в полу. Как можно бесшумнее вытащив, я отложила деревяшку в сторону и опустила руку в мой драгоценный тайник. Шкатулка, которую я достала, блестела, как новенькая. Приходилось иногда обрабатывать ее магией, чтобы не отсырела, не оставила меня без памятных вещей. Резной рисунок виноградной лозы был еще и мудреным механизмом, с помощью которого шкатулку можно было открыть. Я нажала на две левые ветки одновременно, послышался щелчок, крышка медленно откинулась назад. Записку я положила внутрь, рядышком с фамильным талисманом, о котором, я надеялась, никто и никогда не узнает.
В коридоре меня встретил вчерашний знакомый — жирный паук под потолком в коридоре, на паутине которого было все также много насекомых, но белый мотылек исчез. "Сожрал наверное с потрахами", — подумала я и решила повременить с уборкой до возвращения с работы, ибо времени не было.
Когда я собралась и вышла из дома, меня приветствовали пустынные улицы просыпающегося города. До канцелярии добралась быстро, прокручивая в голове события этой ночи, мечтая о новой, даже к стойке вахтера подходила окрыленная. Только хотела заговорить, как обнаружила старика уснувшим прямо на рабочем месте. Был бы он не таким гадким, разбудила бы, а так пущай спит, видит чудесные сладкие сны, которые закончатся скандалом и взбучкой от его начальства. Я тихонечко забрала неприметную корреспонденцию, предназначавшуюся для нашего отдела, и бесшумно ушла к себе.
В рабочем кабинете еще никого не было. Меня встречала умиротворяющая тишина и хризантемы, увядающие на столе Гаетана, которое и в сравнение не шли с красотой белых роз от Стефана.
Повесив пальто на спинку стула, я принялась разбирать корреспонденцию, оставляя для себя только бумаги по профилю. В мои обязанности в том числе входил аккуратный просмотр переписки людей, поставленных на учет в ведомстве, что нравилось мне меньше всего. Этическая сторона этого занятия волновала меня меньше всего, корреспонденция буквально в большинстве случае была наискучнейшей, поэтому я относилась к ней, как к рутине, стараясь как можно быстрее с ней расправиться и сесть за отчеты. В самом конце стопки я обнаружила ничем не примечательное письмо на мое имя. Временно отложив остальные бумаги, занялась им в первую очередь. В нем лежало несколько бумажек — копий протоколов допроса, что меня по-настоящему обрадовало. Не придется копаться в чужом нижнем белье хоть сегодня.
Первой мне попалась бумажка на тучного мужчину, из которой я не узнала ничего интересного, кроме незнакомого имени — Альберт Роуз, возраста, адреса проживания, записанного с его слов, который тоже проверили. Примечательно, что он не стал включать дурачка и рассказывать, что какая-то сумасшедшая задержала его с другом без причины. Он представился владельцем зарегистрированного борделя, находившегося в другом квартале. Мол, “она ошиблась, с кем не бывает, все документы у нас есть”. И ведь грамотно вещал, чертяка. Но что-то в его поведении меня напрягало. Опираясь на опыт ведения допроса, я была уверена: невиновный устроит скандал или хотя бы возмутится несправедливым задержанием, а этот запел, аки соловей, заученной песней.
Отложив первую бумагу в сторону и тряхнув головой в надежде очистить мысли и подойти ко второму протоколу непредвзято, я внимательно начала его изучать. Эрик Кассано — тоже ничего не говорящее имя. Всего тридцать три. Молодой возраст. Титул мелкого дворянина. И аналогичная легенда — совладелец легального борделя, у которого есть все необходимые бумаги. Как говорится, то ли я дура, то ли лыжи не едут. Итого, в папке с делом на двух теперь уже “знакомцев” два протокола допроса, протокол осмотра места предполагаемого происшествия. Из других улик — мои воспоминания в горячечном бреду. Отличный набор, хоть завтра дело закрывай и иди на повышение.
Звук открывающейся двери заставил поднять взор. Гаетан с довольной ухмылкой на лице появился на пороге. Это означало лишь то, что очередная его невероятно смешная шутка прошла как по маслу.
— Ну и кому в этот раз не повезло найти у себя в кружке с чаем мертвого паука? — спросила я. Любила периодически напоминать о том, как он пытался напугать меня, и что ничего не вышло.
— Мелко мыслишь, Мышка, — назвал он меня самым старым псевдонимом. Пройдя до рабочего места, он снял пиджак и вытянулся, дабы порадовать затекшие мышцы. Даже немного жаль его стало. Из-за умело спрятанного снаряжения его пиджак весил ого-го.
— Мелко? — с издевкой переспросила я. — Значит, в этот раз пугал кого-то большим пауком?
— Сама потом все увидишь, — Гаетан загадочно улыбнулся и принял из моих рук корреспонденцию для него. От него пахло улицей и больше ничем. Значит, хотя бы по подвалам не лазил и землю не копал в поисках какой-нибудь живности, к которой испытывал непонятную мне любовь. И на том спасибо, Господи.
— Ух, интриган, — иронизировала я. — Как тебя только земля носит?
— Такого красавца, как я, и Луна не прочь поносить, — передразнивал Гаетан мой тон. Я снисходительно посмотрела на это рыжее веснушчатое недоразумение и покачала головой.
— Как ты вообще сюда попал, Рыжик? — смешная собачья кличка была одним из его псевдонимов. Вообще, кроме прозвищ мы друг о друге ничего толком не знали, несмотря на многие годы работы. Не положено. Я разве что знала настоящее имя Морриса, да и то потому, что он сам рассказал, поддавшись головокружительной и нерациональной влюбленности.
— Сюда — это куда? На землю или…? — мужчина загадочно обвел воздух вокруг себя.
— Сюда, — указала я открытыми ладонями
