Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
дворе его дома. В ушах у полковника до боли явственно прогремела дробь барабана.
Он пересек улицу, параллельную реке и здесь тоже шумную, как во время выборов, о которых все уже давно позабыли. Люди наблюдали за разгрузкой цирка. Какая-то женщина из глубины своей лавки крикнула ему что-то про петуха. Но полковник был целиком погружен в себя и прислушивался к далеким, почти забытым голосам, все еще звучавшим в душе, как отголоски недавней овации на арене.
Дойдя до дома, он обернулся к детям.
– А теперь – все по домам! Не то возьму ремень.
Он запер дверь на засов и сразу прошел на кухню. Жена, тяжело дыша, вышла из спальни.
– Они унесли его без спросу! – закричала она. – Я говорила им, что петух не покинет нашего дома, покуда я жива.
Под ее громкие причитания полковник привязал петуха к столбу рядом с плитой и сменил воду в его миске.
– А они сказали, что перешагнут даже через наши трупы, потому что петух принадлежит не нам, а всему городу.
Только закончив с петухом, полковник вгляделся в расстроенное лицо жены и без удивления заметил, что оно не вызывает у него ни угрызений совести, ни жалости.
– Они поступили правильно, – устало сказал он. Затем, порывшись в карманах, с какой-то бездонной нежностью добавил: – Петух не продается.
Жена проводила его в спальню. Полковник выглядел вроде бы обычно и в то же время каким-то далеким, словно она видела его на экране. Он вынул из шкафа деньги, прибавил к ним те, что лежали у него в карманах, пересчитал и убрал в шкаф.
– Здесь двадцать девять песо, мы вернем их куму Сабасу, – сказал он. – Остальные уплатим, когда получим пенсию.
– А если не получим? – спросила жена.
– Получим.
– А вдруг?
– Тогда, значит, не уплатим.
Он нашел под кроватью новые ботинки. Вернулся к шкафу за картонной коробкой, вытер подметки тряпкой и положил ботинки в коробку – так, как они лежали, когда жена принесла их в воскресенье вечером.
– Ботинки вернем в магазин, – сказал полковник. – Это еще тридцать песо.
– Их не примут, – сказала жена.
– Должны принять, – возразил полковник. – Я надевал их всего два раза.
– Турки этого не понимают, – сказала жена.
– Должны понимать.
– А если они все равно не понимают?
– Им же хуже.
Спать они легли без ужина. Полковник подождал, пока жена кончит молиться, и погасил лампу. Но уснуть не мог. Он услышал колокола киноцензуры и почти сразу после этого – на самом деле три часа спустя – звуки комендантского часа. От холодного ночного воздуха дыхание жены вновь стало хриплым. Глаза у полковника все еще были открыты, когда она заговорила с ним, на этот раз спокойно, примирительно:
– Не спишь?
– Нет.
– Прошу тебя, подумай еще раз. Поговори завтра с кумом Сабасом.
– Он не вернется до понедельника.
– Тем лучше, – сказала жена, – у тебя в запасе три дня, чтобы передумать.
– Мне нечего передумывать, – сказал полковник.
Липкие октябрьские туманы сменились приятной свежестью. Декабрь заявлял о себе во весь голос, в том числе и криками выпи, которые слышались теперь в другое время. В два часа полковник еще не спал. И знал, что жена тоже лежит без сна. Он повернулся в гамаке.
– Не спишь? – снова спросила она.
– Нет.
Она немного помолчала и поворочалась в постели, устраиваясь поудобнее.
– Мы не можем себе этого позволить, – наконец сказала она. – Подумай только, что такое для нас эти четыреста песо.
– Недолго осталось ждать, пенсия должна вот-вот прийти, – сказал полковник.
– Я слышу об этом уже пятнадцать лет.
– Вот именно, – сказал полковник. – Поэтому теперь она не заставит себя ждать.
Жена умолкла. А когда заговорила вновь, полковнику показалось, что время остановилось.
– У меня такое чувство, что эти деньги никогда не придут.
– Придут.
– А если не придут? – Но полковник уже не слышал.
Первые крики петуха на мгновение разбудили его, после чего он опять погрузился в крепкий глубокий сон без сновидений. Когда он окончательно пробудился, солнце стояло высоко. Жена еще спала. Полковник методично, хотя и с двухчасовой задержкой, проделал все, чем обычно занимался по утрам, и стал ждать, когда она проснется, чтобы сесть завтракать.
Она появилась из спальни с неприступным видом. Пожелав друг другу доброго утра, они в молчании сели за стол. Полковник выпил чашку кофе с куском сыра и булочкой. Все утро он провел в портняжной мастерской. В час дня вернулся и застал жену среди бегоний – она занималась починкой одежды.
– Пора обедать, – сказал он.
– Обеда нет, – сказала она.
Он пожал плечами и отправился заделывать дырки в изгороди, через которые дети проникали в кухню. А когда вернулся в дом, стол был накрыт.
За обедом полковник заметил, что жена с трудом сдерживает слезы. Это встревожило его. Он знал ее твердый от природы характер, ставший еще более твердым после сорока лет горестей и лишений. Даже смерть сына не выжала из нее ни слезинки.
Он посмотрел на нее с упреком. Она закусила губы, вытерла глаза рукавом и снова принялась за еду.
– Ты не считаешься со мной.
Полковник промолчал.
– Ты капризный, упрямый и неблагодарный человек, – сказала жена. Она положила ложку с вилкой крест-накрест, но тут же суеверно разъединила их. – Я отдала тебе всю свою жизнь, а теперь выходит, что петух для тебя важнее, чем я.
– Это не так, – сказал полковник.
– Нет, так, – возразила жена. – Пора бы тебе заметить, что я умираю. То, что со мной происходит сейчас, – не болезнь. Это агония.
Полковник не проронил ни слова, пока не вышел из-за стола.
– Если доктор даст мне гарантию, что после продажи петуха у тебя пройдет астма, я тут же его продам, – сказал он. – Но если не даст гарантии, не продам.
После обеда полковник понес петуха на арену. Когда он вернулся, у жены начинался приступ. Она ходила по коридору с распущенными волосами, раскинув руки и жадно втягивая в себя свистящий воздух. Она ходила так до самого вечера, а потом легла, ничего не сказав мужу.
Когда протрубил комендантский час, она еще шептала молитвы. Полковник хотел погасить лампу, но она воспротивилась, сказав:
– Не хочу умирать в темноте.
Полковник оставил лампу на полу. Он чувствовал себя совершенно разбитым, хотелось забыть обо всем, заснуть и проснуться через сорок пять дней – двадцатого января в три часа пополудни – в тот самый момент, когда его петуха выпустят на арену. Но сон не шел к нему, оттого что жена не спала.
– Вечная история, – вновь заговорила жена через какое-то
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
