замолкли.
Как я проглядел, как не увидел слабость столичного Магистрата? Может быть потому, что в столице я делал всё сам? Магистрат распался, и нужно было как-то организовывать управление городом.
Я собрал своих и сказал: «Ну что, мой дорогой Теневой Кабинет, пора выходить на свет». Они отправили свои семьи в поместья или заперли в своих домах. Мы засели в Магистрате, началась тяжелая работа. По нашей просьбе студенты, окончившие летом курсы помощников лекарей, обходили дома и выявляли больных, часто на ранних стадиях заболевания, и отправляли их в госпитали. Торговцев обязали ежедневно мыть с дезраствором их лавки. Некоторые лавки закрыли совсем. Обрабатывали дезраствором дома, где были больные. Иногда, если умирала вся семья, а было и такое, сжигали дома. Вывозили за город и сжигали одежду и имущество заболевших. Там же сжигали и трупы. Вонь и копоть страшные. Они покрыли город, и город от копоти стал черным.
Меня в городе знают и боятся. Впрочем, без этой «всеобщей боязни» мне бы удавалось гораздо меньше. Приходится и самому делать грязную работу. Из всех продуктовых лавок мы реквизировали продукты, в основном муку, крупы, сахар, соль, овощи. Свезли их на единые склады и оттуда их выдают в бесплатные столовые. Торговцы пытались противиться, просили не отбирать, а я говорил им — если не мы, то грабители отберут. К сожалению, есть и такие случаи. Реквизируем ткани, кожи, инструменты, повозки — всё что нужно для борьбы с эпидемией. Недовольных много. Кроме того, во что-то надо одевать тех, кто вышел из госпиталя. Часто их одежду сжигали при поступлении на лечение. Да и холодать стало.
Тут ещё изо всех щелей повылезала всякая дрянь — грабители, разбойники, мошейники. Они есть и в обычной жизни, но их не очень заметно, а теперь плодятся как вши. Грабят опустевшие дворцы и дома, так ведь не столько уносят, сколько бьют и ломают, словно мстят кому-то за хорошую жизнь, которой у них никогда не было и не будет. Если в доме кто-то есть, то убивают. Убить могут за горсть монет и за узелок с едой. Ночью по городу ходить опасно. Вои ходят небольшими отрядами, ловят, но этого мало. С грабителями, разбойниками, ворами разговор короткий: попался — отвечай. Приговор на месте — петля на шею, скамья под ноги. Виселиц не делаем — вешаем прямо на деревьях. И я запрещаю снимать, пока не станут совсем разлагаться. Я сам не гнушаюсь такой работы — хоть душу отвести. Недавно поймали гада, который изнасиловал девочку. Я сам затянул ему петлю на шее и сам выбил из под ног скамью.
С мошейниками сложнее. Они прячутся. Скупают и прячут краденное. Как-то исхитряются привозить в город продукты и продавать втридорога, служат осведомителями для грабителей. Их тоже иногда вылавливаем и тоже вешаем. Наверное, среди повешенных есть те, кто не очень виноват, но разбираться некогда.
Недавно сожгли несколько кварталов трущоб, где жили бедняки, — главный источник заразы. Здесь было много больных и умерших. Трупы не вывозились по несколько дней — не успевали. Здесь были и разбойничьи притоны. После пожара нашли много оплавленных золотых и серебряных вещей. Больных из этих кварталов, а их было большинство, отправили в госпитали, детей в приюты, остальных расселили по опустевшим домам. Никто без крыши над головой не остался.
Жуткое зрелище представляет собой некогда весёлая и живая столица. Особенно в сумерках. Черный вонючий город с качающимися трупами на голых безлиственных деревьях, сгоревшими домами и скрипящими повозками, на которых за город вывозят трупы. И по этому черному городу на громадном черном коне мчится черный человек в черной маске и в развевающемся черном плаще. Это я! Меня все боятся и слушаются беспрекословно. Приятно, черт побери! Ха-ха-ха!
Только с министрами удаётся немного расслабиться, побыть человеком, а не диктатором…
О чем жалею, так это о том, что не удалось вовремя вывезти Эвелину из города в свой замок. Уже поздно — опасно на дорогах.
Какая всё-таки удивительная девушка эта Эвелина! После того, как сбежали Управляющий и Казначей, прихватившие казну, она фактически стала Хозяйкой дворца. Организовала его охрану, нянчится с Королем (иначе я это просто назвать не могу), открыла госпиталь. Он разрастается всё больше и больше и скоро займет полдворца. Мои вои наотрез отказываются лечиться где-либо ещё, при первых признаках заболевания идут туда. Как она со всем управляется, моя маленькая отважная девочка? Прислуги во дворце всегда было много. Когда началась эпидемия, те, кто жил в городе, ушли, но и тех, кто остался, немало. Она нашла для всех дело, сама работает с утра до вечера. Кормит и их и больных. С питанием сейчас в городе не просто. Обычных поступлений из окрестных деревень нет — князья и графы закрылись кордонами. Конечно, во дворце были запасы, и она ими умело распоряжается. Топлива нет по той же причине. Во дворце отапливаются постоянно только спальня Короля, палаты госпиталя, да изредка комнаты, где живет прислуга (как-то прислугой теперь их трудно назвать). Я ей стараюсь помочь — моих же воев и студентов лечит.
Действительно, сущность человека выявляется во время испытаний. Сбежал Верховный Совет, сбежала знать и ещё довольно много людей уехали из города. Но было много таких знатных и не знатных, которые пришли и предложили помощь. Некоторые не приходили, а просто устраивают в своих домах госпитали и бесплатные столовые, где работают такие же добровольцы. Кого-то пришлось уговаривать, чтобы не рисковали. Лично упрашивал профессоров, среди которых были знаменитые ученые, отсидеться за стенами Университета. Вышел седовласый Профессор, который ещё меня учил, и сказал: «Господин Главный Советник, мы — педагоги. Как мы будем смотреть в глаза своим студентам, когда всё кончится? Нет, мы будем с ними, будем с народом. Это наш Долг».
Студенты, как и мои вои, стали главными бойцами в борьбе с эпидемией. Они работают в госпиталях, в лабораториях по изготовлению лекарств и дезрастворов, занимаются дезинфекцией помещений, работают в бесплатных столовых, собирают беспризорных детей в приюты и делают многое другое.
Спасибо профессорам и родителям! Хорошо научили!
Тетрадь Эвелины. Сегодня никто не умрет
Дорогой Учитель, завтра Новый Год. Почти четыре месяца эпидемии. Самое страшное уже позади, но больных поступает ещё много, да и
