От услышанного Ноиру захотелось вскочить из ванны и отвесить сыну звонкую затрещину. Такую, чтоб выбить эту чушь из его головы. Да как он только смеет так отзываться о своей собственной семье?! Просто неслыханно… Но вместо этого глава рода просто скрипнул зубами, изо всех сил пытаясь сохранить холодность рассудка. Да уж, давненько никто не мог себе позволить в его адрес таких оскорблений. И уж тем более, не ждал он их и от своего отпрыска.
— Почему ты так говоришь, Таасим? — Слегка дрогнувшим от злобы голосом спросил Атерна. — Наша семья ничем не хуже других дворян, а во многом и лучше…
— Тогда, наверное, он был прав, когда говорил, что мир потонул в бесчестии, — безжизненно подметил юноша. — Если даже мы лучше многих, то что же творят остальные…
— Эй, — не выдержал-таки мужчина и повысил голос, — что за речи ты ведешь?! Кто «он» и о каком бесчестии ты говоришь?!
— Он — это тот, кто в самом деле имеет право о таком судить. А говорю я о твоих интригах, невольным участником которых ты меня сделал…
— Ты все еще волнуешься из-за этого проклятого мальчишки? — Догадался Ноир, припоминая их последний яростный спор из-за него. — Не переживай, мы закончим начатое! Он, конечно, сумел удивить всю империю своими молниями, но даже Магистра он едва одолел! Но что он сделает против Грандмастера? А против двух? В нашем роду их достаточно! Знаешь, я тщательно проанализировал тот поединок и пришел к выводу, что гаденышу нужно много времени на подготовку своей атаки. Иначе бы он…
— Отец, ты слушаешь, но не слышишь меня, — грустно покачал головой наследник, перебивая мужчину. — Что тебе стоит признать хотя бы передо мной, что с самого начала мы были неправы? Я вчистую проиграл ту схватку Данмару, как более умелому поединщику. И не спорь, после его победы над Иматиросом это стало слишком очевидно. Да, в тот миг мне было обидно и даже страшно. Да, я злился на него из-за своего поражения и мечтал поквитаться. Но сейчас я осознал, как же глупо себя вел. Какая-то бессмысленная детская обида застлала мой разум, мешая мыслить трезво. И только сейчас, когда я лишился самого дорогого, что только можно вообразить, я начинаю осознавать…
— Брось пороть эту чепуху, Таасим! — Снова на повышенных тонах загремел родитель. — Твое поражение ударило по репутации нашего дома, и мы просто обязаны ответить! Непозволительно бездействовать и закрывать глаза, когда речь идет о чести семьи!
— Так вот что для тебя значит честь, да? — С каким-то непонятно скорбным выражением констатировал парень.
Ноир порывался что-нибудь ответить на это, но увидев, что на глазах его сына наворачиваются слезы, примолк. Он никогда не видел его плачущего, даже когда Таасиму было совсем мало лет. Глава рода с первых дней жизни приучал наследника к тому, что проявлять чувства подобным образом это низко и недостойно мужчины, и ребенок всегда принимал это. Да что же, дьявол раздери, с его мальчиком происходит?!
— Любой наглец, посягнувший на доброе имя Атерна должен быть наказан! — Упрямо повторил аристократ. — Кем бы он сам ни был, и какой силой не обладал!
— А ты сам-то можешь ответить, что осталось от этого доброго имени? От настоящего, а не показного.
В очередной раз отцу захотелось врезать своему отпрыску. Эти посыпания головы пеплом с самого начала ему не понравились. И откуда только подобная мягкотелость проявилась в Таасиме? Но, черт бы побрал всю эту ситуацию! Отвечать резко сейчас нельзя… по крайней мере до тех пор, пока он не поймет, что произошло с сыном.
— Опомнись, отец, — продолжал тихо говорить наследник, — с той поры прошло уже больше двух лет. Мой проигрыш забылся, и о нем так часто вспоминаем только ты, да я. А победа Данмара в Поединке Жизни с Мэраком и вовсе стерла сей эпизод из людской памяти.
— Это даже лучше, что минуло столько времени, — хмыкнул глава рода. — Если с мелким ублюдком случится что-нибудь необратимое, нас в этом никто и не заподозрит…
— Ты неисправим, Ноир, — безрадостно покачал головой Таасим. И домин Атерна подивился, что его наследник обратился к нему по имени, как к какому-то постороннему человеку. — Ангел оказался прав на твой счет…
— Кто? Ангел? — Переспросил мужчина, думая, что ослышался. Последние несколько осколков город просто бурлил от разнообразных бредовых слухов про то, что крылатые посланники Воргана вернулись на землю, но сам Атерна ни капли в этот вздор не верил. А тут, выходит, что и его собственный сын поддался этому безумию?
— Да, отец, ангел. Настоящий ангел, имеющий немыслимую власть над душами смертных. Прекрасный и суровый…
— Да ты хоть слышишь, что за глупости вырываются из твоего рта?!! — Заорал Ноир, ударяя кулаком по остывшей воде. — Ты совсем потерял разум, Таасим?! Какой еще, бесы его задери, ангел?!!
— Тот, который был ниспослан нам в качестве испытания, — невозмутимо ответил парень. Он даже не моргнул, когда веер водяных брызг попал на его лицо, а все так же смотрел пустым взглядом на отца. — Ты перешел черту, Ноир, а я, как глупый телок, шел все это время у тебя на поводу. И теперь это привело меня к тому, что я лишился Искры…
— Ты… что сделал? Лишился Искры?! — От дикого удивления мужчина напрочь позабыл начало фразы, потому что ее окончание попросту выбило из головы все остальные мысли. — Как такое вообще возможно?!
— Ангел забрал ее у меня в наказание за грехи нашей семьи…
Первым опасением главы рода было то, что Таасим окончательно спятил, но как следует обдумать его мужчина не успел.
— У всего есть цена, отец, — скорбно изрек наследник, кусая губы. — И небо уже взяло с меня неподъемную плату. А теперь оно собирается истребовать ее и с тебя…
Прежде чем домин Атерна успел спросить, что именно наследник имеет в виду, как заметил в руках у парня одно весьма знакомое кольцо. Похожее, либо точно такое же, он подарил Ириде еще тогда, когда не был главой рода. Когда она была молода и прекрасна, а он горяч и не столь циничен. Прекрасное это было время.
Почему-то именно в этот миг Ноиру стало нестерпимо тоскливо и печально. Груз прожитых лет, непростых решений и упущенных возможностей легли на его плечи, заставляя понуро опустить голову.
Ирида… бедная девочка. Как же жестоко он с ней тогда обошелся. Отнял сына, не дав даже подержать его в руках. А главное, ради чего? Неужели в нем взыграла зависть? И к кому! К своему собственному ребенку… Ведь Ноир точно так же рос, не зная материнской любви. Вся его жизнь состояла из тренировок, наставлений и нудных занятий. Дед Таасима был родителем куда более жестким, чем нынешний глава рода, и домин Атерна даже не мыслил, что детей можно воспитывать как-то по-другому. Иногда, конечно, его посещали мысли, что он слишком строг с юным наследником, но разве он мог поступать иначе?
В настоящий момент показалось, что мог… Мог и должен был. Но не стал. В этом трудно признаваться даже себе, но мысль о том, что у юного Таасима будет счастливое и радостное детство, которого когда-то оказался лишен Ноир, пробуждала в мужчине какое-то злое и неподконтрольное чувство острой несправедливости. И подавить его оказалось невозможно. Ни тогда, ни сейчас.
