Ничего! — выдохнул тот, но через секунду пожал плечами. — Если не считать некоего… — он замялся, подбирая слова, — покраснения, что ли…
Так все‑таки было повреждение?
Не то чтобы повреждение, но нечто, заставившее меня обратить внимание на этот сосуд… Обычно такое встречается, если с сосудом было что‑то не в порядке, а потом его подлечили, — пояснил профессор.
То есть как бы остались следы прошлого заболевания, — предположил Константин.
Ну… можно и так сказать, — не совсем уверенно подтвердил профессор.
Больше, несмотря на многочисленные и весьма дотошные вопросы Константина, из профессора выудить ничего важного не удалось. Рокотов покинул Криницына в серьезных размышлениях, которые ни к чему не привели, и он решил заняться рутинной работой обычного следователя. То есть тем, чем занимается нормальный сыщик, когда у него нет явных зацепок по преступлению: начинает внимательно и скрупулезно шерстить все ближайшее окружение покойного. Родственники, друзья, знакомые, сослуживцы, партнеры…
Родственников Мордковича Константин почти сразу исключил: кроме жены и дочери, не было родственников, которые могли бы получить хоть какую‑нибудь имущественную или финансовую выгоду от гибели Владимира Мордковича.
Со знакомыми и друзьями тоже оказалось просто: они уже проходили через «сито» Константина, когда он занимался поисками исчезнувшего Мордковича.
Оставались сослуживцы и партнеры. Их оказалось не очень много, и Рокотов, после общения с каждым из них, вновь уткнулся в непробиваемую стену. Дело в том, что Мордкович так построил работу своей фирмы, что ни один из них не мог претендовать на что‑либо в случае его смерти. Более того, все сделки, все серьезные выплаты не могли происходить без его подписи. И в случае смерти Мордковича его сослуживцы просто теряли работу и оказывались на улице, а партнеры оставались без дивидендов,
В результате все исследования ближайшего окружения покойного привели Константина в тупик. Впервые он столкнулся с ситуацией, когда не знал, что ему делать, за что уцепиться, с чего начать. Поломав несколько дней голову, Константин пришел к выводу, что у него остался единственный шанс, который, возможно, даст хотя бы какой‑то толчок. Этим малым шансом он считал зеленую «Ауди», заниматься которой поручил Колесникову.
Константин нажал кнопку селектора: отозвалась Вероника:
Слушаю вас, Константин Михайлович!
Костик на месте?
Его нет.
Когда он ушел?
Я сегодня его вообще не видела.
За время работы Колесникова в агентстве не было случая, чтобы тот не появлялся с утра в офисе.
Когда ты его видела в последний раз?
В тот день, когда к нам приходила клиентка Мордкович.
Он звонил?
Нет, Константин Михайлович.
А вы ему?
Так вы же сами запретили звонить мальчикам, если они находятся на задании, — напомнила она.
Тем не менее мне кажется, что сообщить о том, что кто‑то из них не появляется и не выходит на связь в течение нескольких дней, по крайней мере, мне, вы были обязаны! — сухо заметил Рокотов. — Или я не прав?
Теперь буду знать. — Девушка явно обиделась.
В кабинет заглянул Иван Калита:
Можно?
Входи.
Константин Михайлович, наверное, это моя вина, — со вздохом признался он, опустившись на стул напротив начальника.
Не понял?
Вчера я разговаривал с Костей, мне кажется, ему удалось что‑то нащупать.
Кажется или «нащупал»?
Из разговора с ним было трудно понять наверняка, но голос был взволнованным.
Взволнованным? — насторожился Рокотов.
Я бы сказал, взволнованно–возбужденным, — пояснил Иван, — ну, как у охотника, напавшего на след зверя.
Он что, сам звонил?
Конечно! Просил подкинуть ему прибор, позволяющий прослушивать разговоры на расстоянии…
Подкинул?
Как я мог, если он лежит у вас в сейфе, — вздохнул Иван. — Я вам сразу позвонил, но ваш мобильник был отключен. А потом связь с Костиком прервалась, а сам я не решился звонить, мало ли что…
Не звонить тому, кто на задании, было неукоснительным правилом их агентства: вдруг агент находится в близкой слежке за объектом, и звонок его обнаружит, что может оказаться очень опасным.
Получив информацию от Ивана, Рокотов предположил, что Костик действительно что‑то нащупал, но не стал им сообщать, не имея конкретных фактов, которые можно было получить только с помощью подслушивающего устройства. Как бы он сам поступил на его месте в отсутствии этого прибора? Наверняка попробовал бы приблизиться на такое расстояние, с которого можно получить нужную информацию,
Он успел сказать, когда выйдет на связь?
Через… — Иван взглянул на часы, — пятнадцать минут. Потому‑то я и не стал бить в колокола, — добавил он.
Что ж, остается одно: подождать эти пятнадцать минут, — заметил Константин.
Не успел Рокотов закончить фразу, как его мобильный телефон издал тревожный сигнал.
Мордкович?! — воскликнул Константин.
Нет, Костик, — возразил Иван и пояснил: — Если бы она, то сигнал прозвучал бы и у меня.
Константин достал мобильник и нажал на специальную кнопку: на экране дисплея появились цифры.
Господи, это же рядом с офисом! — выкрикнули они оба и бросились к выходу.
В агентстве было три мобильных телефона, которые, кроме обычной своей функции, выполняли еще несколько операций. Выдавали на определенный мобильный телефон сигнал тревоги, чаще всего — на мобильник Рокотова. В таком случае его аппарат с точностью до десяти метров определял местонахождение подавшего сигнал. Кроме того, все три мобильника имели гораздо большую емкость батареи, чем обычный мобильный телефон, что позволяло более месяца беспрерывно оставаться на связи без подзарядки. Немаловажным являлось и то обстоятельство, что их номера нельзя было определить, а разговор прослушать. Имелось еще несколько прибамбасов, упрощающих жизнь сыщиков.
Эти мобильники, последнюю разработку спецорганов, подарил сыну Михаил Никифорович, конечно же, не без содействия Богомолова, выбив их из спецотдела ФСБ.
Когда прозвучал сигнал тревоги и встроенный локатор определил, что мобильный телефон Колесникова находится вблизи от их агентства, они моментально сообразили, что с ним что‑то случилось. С третьего этажа они в считанные секунды слетели вниз. Не отрывая взгляда от дисплея, Константин следил за тем, как быстро меняются параметры, но когда они выскочили из подъезда, Иван схватил Рокотова за руку.
Смотри! — с тревогой воскликнул он.
