не шучу, Юля. Не сознаешься — похороню заживо.
Надеюсь, она сломается быстрее, чем я засыплю ее землей хотя бы по пояс.
— Ты дебил!!! — орет, срывая голос. — Я вообще не понимаю, о чем ты!!! Какое нападение!?
Зачерпываю новую лопату и бросаю в могилу.
— Конечно, ты не понимаешь, о чем я, — подкидываю земли. — Ведь это не ты писала моей девушке угрозы, — еще одна лопата земли. — Ведь это не ты выкрикивала ей гадости, — и еще одна. — Ведь это не ты организовала на нее нападение и уехала из России.
— Я не понимаю, о чем ты!!! Ты меня с кем-то путаешь!!!
— Тебя невозможно ни с кем перепутать. Ты одна такая больная на всю голову.
Юля натурально бьется в истерике. Рыдает, кричит, топает ногами. Чтоб было сложнее топать, подкидываю еще несколько лопат, засыпая Юлю землей по щиколотку.
— Я не организовывала никаких нападений! Ты правда меня с кем-то путаешь! Вытащи меня отсюда! Я ни при чем! Я ничего не знаю!
Ее крики и мольбы меня не пронимают. Чокнутая ответит за каждую слезинку, сорвавшуюся с ресниц Лили.
— Вытащу, когда сознаешься в содеянном. Сейчас твоя жизнь в прямом смысле зависит от тебя, — подкидываю еще земли.
— Ты псих! Ты больной! Ты маньяк!
— Нет, Юля, это все ты.
Какая же она упёртая. Вместо того, чтобы честно признать вину и выбраться из могилы, она истерит, чем делает себе же хуже. Кажется, я просчитался с морозом. Из-за истерики Юле не холодно, а жарко. А вот я начинаю чувствовать минус восемнадцать. Подкидываю Юле еще земли.
— Посиди тут одна, подумай о содеянном. Я вернусь через десять минут.
Ухожу в машину. Визги Юли слышны мне в салоне. Откидываюсь затылком на подголовник и закрываю глаза. Естественно, я не похороню Юлю заживо, как пригрозил. Мне придется достать ее из могилы и отвезти обратно домой, даже если она не сознается. Рискую карьерой, ведь Юля может написать на меня заявление в полицию. Хотя… Какую статью впаяют? Похищение? Юля добровольно со мной поехала. Я ее не бью, не насилую. Ну разве что насильно удерживаю. Думаю, смогу с этим разобраться, если заявит на меня. А если не смогу, то все равно по фиг. Я давно не дорожу своей карьерой.
Просидев в машине десять минут, возвращаюсь к Юле. Она не замолкала ни на секунду.
— Ну что? — спрашиваю, подкидывая земли. — Не надумала признаться?
— Я не понимаю, про какое избиение ты говоришь!!! Я ни при чем!!!
Блядь, как же она бесит. Зачерпываю землю и бросаю Юле не под ноги, а на голову.
— Хорошо-хорошо! Я расскажу тебе все, что мне известно!
Глава 11. Усатый мужик
Никита
Замираю с лопатой в руках. В крови происходит резкий выброс адреналина. Быстро включаю на телефоне диктофон, чтобы записать признание чокнутой.
— Ты организовала нападение на мою девушку? — спрашиваю, затаив дыхание.
— Нет, не я! Но у меня есть догадка, кто это сделал.
Что за…??? Пока молчу в шоке, Юля продолжает:
— Да, я знаю, что твою девушку жестоко избили, и она потеряла ребенка. Полиция приходила ко мне домой, когда я уехала за тобой в Мюнхен. Плюс допрашивали девочек, они мне все передали. Но это была не я! И не другие девочки!
Лопата выпадает из рук.
— Я тебе клянусь, что это были не мы с девочками! Да, нас бесила твоя девушка. Да, мы могли крикнуть ей какую-нибудь гадость. Но мы не заказывали нападение на нее!!! Это, наверно, был тот усатый мужик!
Включаю фонарик и направляю прямо на Юлю. Она стоит в земле почти по колено. Тонна косметики размазана по лицу вместе со слезами, соплями и землей, что я бросил ей только что на голову.
— Я клянусь, это были не мы!!! Мы виноваты только в том, что не рассказали полиции про усатого мужика! Я попросила девочек не рассказывать. Ну и когда я вернулась в Москву из Мюнхена, меня допросили, и я тоже не рассказала про усатого мужика. Мы только в этом виноваты! Что умолчали! Но мы не заказывали нападение!!! Я клянусь, это были не мы!!!
— Что за усатый мужик!?
— Я не знаю. Я видела его в Москве на матчах. Думала, болельщик. А потом я заметила, что он ходит за твоей девушкой. Она в туалет, и он в туалет. Она за кофе, и он следом. Окончательно я в этом убедилась, когда ты играл в Краснодаре. Я поехала за тобой на матч, твоя девушка тоже была на трибунах. И мужик этот был. И он снова ходил за твоей девушкой.
Что за на хрен? Какой-то мужик следил за Лилей?
— Я не знаю, он ли организовал нападение на твою девушку. И я до конца не знаю, следил ли он за ней. Может, это реально был болельщик и просто совпадало, что ему надо в туалет и за кофе тогда же, когда и ей. Но это было подозрительно.
Пытаюсь переварить услышанную информацию. Какова вероятность, что Юля врет? Снова навожу на нее фонарик. Дышит надрывно, тяжело. Глаза огромные, полные страха.
— Я правду говорю! Это были не мы! Не я и не девочки! Наша вина лишь в том, что не рассказали полиции про усатого мужика!
— А почему не рассказали?
Молчит. Как будто смелости набирается.
— Мы радовались, что с ней это случилось, — произносит виновато.
Сука. Какая же сука. Реально похоронил бы заживо.
— И тогда в Мюнхене я поняла, что ты ничего не знаешь. И специально тебе не рассказала.
Усилием воли подавляю в себе ярость, чтобы не засыпать Юлю землей с головой. Руки трясутся, челюсть сжимается.
— А угрозы вы ей писали?
— Ну, может, пару раз.
— Как пару раз? Вы постоянно писали ей оскорбления и угрозы?
— Писали, что она страшная, похожа на лошадь и в таком духе. Это, в общем-то, чистая
