Книга (Не)счастливого Рождества - Мила Гусева

— Ты можешь… эм… коснуться губами, — несмотря на то, что его разум давно в плену возбуждения, эти слова даются нелегко. Ксавье чувствует, как на щеках против воли вспыхивает румянец.

— Что это значит? — ее лицо принимает непонимающее выражение. Видеть Уэнсдэй растерянной очень забавно, и это неизбежно вызывает улыбку.

— Ну… Почти то же самое, что ты делаешь сейчас руками, только ртом… — объяснять столь элементарные вещи до жути неловко, и он краснеет еще сильнее, отводя взгляд.

— Нет. Это звучит еще хуже, чем рецепт твоего кофе, — заключает Аддамс после непродолжительных раздумий.

Впрочем, Ксавье и не надеялся на успех, а потому совсем не ощущает разочарования. Ее пальцы снова сжимаются вокруг члена, и пламя желания испепеляет все прочие мысли. А когда Уэнсдэй склоняется над ним, прижимаясь губами к ключице и касаясь языком разгоряченной кожи, он буквально забывает, как дышать. Каждое прикосновение подобно мощному электрическому импульсу.

Оставив влажную дорожку поцелуев от шеи до плеча, она пытается выпрямиться, но Ксавье крепко стискивает ее талию, не позволяя этого сделать. Проводит пальцами по выступающим ребрам, поднимается выше, сжимая пленительную грудь и перекатывая между пальцами соски.

Уэнсдэй со слабым стоном прикрывает глаза, и он чувствует, как неистово стучит ее сердце. Правой рукой Ксавье скользит вниз по ее телу и останавливается между раздвинутых ног — горячая влага стекает ему на пальцы, и это ощущение сводит с ума.

Уэнсдэй стонет громче, а мгновением позже немного приподнимается, чтобы удобнее перехватить основание члена. И осторожно опускается на него — она настолько узкая, что у Ксавье из легких разом вышибает весь воздух. Он вцепляется пальцами в бедра Аддамс, глубже насаживая на себя, и с невероятным удовольствием ощущает, как по ее напряженному телу проходит дрожь.

Она выпрямляется и на минуту замирает, явно приспосабливаясь к новой позе и упираясь ладонями в его торс. Заостренные ноготки слегка впиваются в кожу, мокрые волосы падают ей на лицо, и Ксавье протягивает руку, заправляя за ухо растрепанные пряди. И Аддамс позволяет это сделать. Ее глаза прикрыты, длинные ресницы чуть подрагивают, а обнаженная грудь тяжело вздымается. Сражённый великолепием этого зрелища, он не может оторвать от нее взгляда.

Проходит несколько мучительно долгих секунд, прежде чем Уэнсдэй начинает медленно двигаться. Он кладет руки на ее бедра, контролируя амплитуду движений. Волны сокрушительного удовольствия захлестывают тело и разум, заставляя Ксавье терять связь с реальностью. Он перемещает правую руку на внутреннюю сторону ее бедра и большим пальцем надавливает на клитор — Уэнсдэй стонет все громче и начинает двигаться быстрее. Он прикрывает глаза, полностью отдаваясь во власть сногсшибательных ощущений.

Они оба распалены до предела.

Требуется совсем немного времени.

Несколько круговых движений его пальца на клиторе, и Уэнсдэй с особенно выразительным стоном выгибается в спине, запрокидывая голову назад. Пульсирующие мышцы сжимают его член внутри нее, и Ксавье чувствует, как возбуждения сосредотачивается в одной точке. Аддамс обессиленно опускается ему на грудь, дрожа всем телом, и он, воспользовавшись ее безвольным состоянием экстаза, быстро перехватывает инициативу.

Резко перевернув ее на спину, Ксавье оказывается сверху, шире раздвигает стройные ноги и одним мощным толчком входит до упора. С губ Уэнсдэй срывается протяжный стон, и она мгновенно обхватывает его бедра своими, прижимаясь настолько близко, насколько это возможно. Он начинает двигаться так быстро, что даже шум воды в душевой не способен заглушить звук интенсивных толчков.

Аддамс снова выгибает спину, пульсация ее мышц усиливается, а ногти безжалостно раздирают его спину до кровавых царапин. Предчувствуя приближение к пику удовольствия, Ксавье почти рычит, погружаясь максимально глубоко и сжимая хрупкое совершенное тело в объятиях. Еще один мощный толчок, и его словно пронзает ударом тока — он едва успевает выйти и тут же кончает с протяжным стоном.

Как только все заканчивается, Уэнсдэй, по обыкновению, высвобождается из объятий и немного отстраняется, прислоняясь спиной к холодному кафелю. Но рука Ксавье все еще покоится на ее колене, и удивительное дело — она не спешит ее сбрасывать. Вопреки ее недавним словам об опасности надежд, он не может не надеяться, что однажды настанет момент, когда последние оплоты ее неприступности рухнут.

Унять неистовое сердцебиение и восстановить сбившееся дыхание удается только спустя добрых пять минут.

Осторожно, словно ступая по минному полю, Ксавье приподнимается и тянется к Аддамс. Она смотрит на него исподлобья тяжелым подозрительным взглядом, но пока не отшатывается. Прежде, чем она успевает передумать, он оставляет легкий поцелуй на взмокшем виске и на всякий случай быстро отстраняется.

К огромному облегчению, негативной реакции не поступает.

Вернее, не поступает совершенно никакой реакции, но в случае с Уэнсдэй — это уже маленькая победа.

Ксавье улыбается.

— Счастливого рождества, Аддамс, — тихо произносит он.

— Не вздумай сказать такое за сегодняшним ужином, — привычно-ядовитым тоном парирует она и, немного подумав, добавляет. — В нашей семье принято говорить иначе. Несчастливого Рождества.

Комментарий к Часть 7

Считаю нужным сообщить, что до завершения осталась одна глава)

И как обычно, с нетерпением жду вашего мнения)

========== Часть 8 ==========

Комментарий к Часть 8

Саундтрек:

Garbage — I’m waiting for you

Пожалуй, впервые в эпиграфе строчка не из песни, а из фильма.

Приятного чтения!

Wait… If you come closer,

I will never let you go.

Остаток утра и большую часть дня они проводят в ее комнате. Ксавье уходит к себе лишь ненадолго, чтобы переодеться и велеть прислуге подать завтрак.

— Может, нам и не стоит прятаться? — спрашивает он, намазывая поджаренный тост тонким слоем масла. — Мне показалось, что твои родители даже рады моему присутствию.

Она неопределённо пожимает плечами. Благосклонность родителей к нему очевидна, и Уэнсдэй ощущает смятение — нельзя сказать, что она ожидала от них иной реакции, но все вокруг словно помешались на дурацкой идее об отношениях. Отец и мать. Пагсли. Вещь. И самое катастрофическое — какая-то часть ее собственного разума.

Словно половина мозга поражена опасным вирусом, с которым категорически не желает бороться иммунная система. И с каждым днем проклятая зараза крепнет и множится, захватывая все новые клетки.

Ксавье продолжает болтать без умолку, рассказывая о своих путешествиях по Европе — о рыбацкой деревушке на Сицилии, о заповеднике Камчия недалеко от Варны, о кладбище Пер-Лашез в Париже… Аддамс очень хотела бы сказать, что едва воспринимает его слова, но это ложь. Ей и вправду немного любопытно слушать, как выглядит могила Модильяни{?}[итальянский художник и скульптор XX века, представитель экспрессионизма]. И немного любопытно наблюдать, как бархатная зелень его глаз вспыхивает ярким огнём.

И это вовсе не смертоносное