есть все», обнимал жену, которая просила его любви, и не мог исполнить ее просьбу. Он лгал ей. Его совесть боролась с вожделением, а губы Эмили звали к наслаждению.
— Пожалуйста, — сказала она.
Слово сорвалось с губ, которые муж целовал тысячу раз. Она ожила от его прикосновений, приподнялась на цыпочки, обвила руками его шею и прижалась к его груди, отчего он почувствовал, как в венах забурлила кровь. Сердце колотилось так сильно, что казалось, оно выскочит из груди. Воодушевленный тихими стонами удовольствия, Хавьер углубил поцелуй, а потом стал покусывать ее шею и плечо и проводить языком по ее коже. Он подцепил бретельку бикини указательным пальцем, спустил ее с плеча Эмили и улыбнулся. Если бы она знала, сколько стоит это бикини, она никогда бы не надела такой неприлично дорогой купальник. Мужчина потянул чашечку бикини вниз, обнажая ее грудь, и обхватил ее сосок губами. Эмили выгнулась и прижалась к нему грудью, прося большего.
— Когда ты надела бикини на помолвку Санти и Марианы, меня чуть не хватил инфаркт, — говорил он между поцелуями. — Тебе не следовало надевать его на публике, любовь моя. Я предупреждал, что видеть его могу только я.
— Помолвка Санти и Марианы? — спросила Эмили, отстраняясь от него и глядя на него тусклыми глазами.
— Да. Ты помнишь?
Она покачала головой и выскользнула из его рук, упершись ладонями в край бассейна.
— Да, — сказала она, потянувшись за халатом. — Я помню. Но ты не должен помнить.
Хавьер смотрел ей вслед. Успокоившись, он понял, что произошло. Он выругался и ударил руками по воде. Помолвка Санти и Марианы состоялась всего за несколько недель до того, как Эмили ушла от него, и это было спустя много времени после шестнадцатилетия Габи.
Игра окончена. Больше никакого притворства.
Он свирепо уставился на свое отражение в окне, переполняясь разочарованием и яростью. Он убеждал себя, что все наладится. Теперь ничто не помешает ему вернуть Эмили.
Глава 6
Эмили надеялась, что Хавьер не пойдет за ней и оставит ее в покое. Вода капала ей на спину с мокрых волос. Теперь она дрожала от холода, а не от сильного желания.
Она просила Хавьера поцеловать ее. Она умоляла человека, который оставил ее одну, вел себя эгоистично и обидел ее до глубины души. Она просила бы о большем, если бы не его ложь. Она взяла бы все, что он ей предложил, и отдала больше, чем ей хотелось. Он целовал ее с одержимостью, как всегда. Она покачала головой, упрекая себя за слабость.
— Эмили!
Его гневный крик эхом разнесся по всему дому с каменными стенами, и ей захотелось бежать. Не потому, что она боялась его, а потому, что не знала, как они будут общаться дальше.
Она взбежала по лестнице, как только услышала, как муж вышел из бассейна, и захлопнула за собой дверь спальни. Схватив покрывало с кровати, завернулась в него.
— Эмили! — прорычал он через дверь.
— Не смей злиться на меня! — крикнула жена в ответ.
— Что?
— Ты симулировал амнезию!
— А ты наполнила наш дом всякой ерундой, — упрекнул ее Хавьер с другой стороны двери. — Зачем ты притащила сюда керамического попугая?
Эмили представила, как он сердито взмахнул рукой.
— Я имела право так поступать с мужем, который лгал о своем заболевании!
— Открой дверь, Эмили!
— Нет.
— Я не буду разговаривать с тобой через дверь! — произнес он с сильным акцентом.
— Я не хочу тебя сейчас видеть!
— Нет? Ты не хотела меня видеть шесть лет назад, когда оставила ждать на красной ковровой дорожке. Отойди в сторону! — прорычал он.
— Что-что? Нет, я…
Она услышала треск дерева и отпрыгнула от двери. Хавьер вышиб дверь спальни одним ударом.
— Хави! Что ты делаешь? — воскликнула Эмили.
Дверь распахнулась, качаясь на одной петле, а Хавьер, босой, в белой рубашке и брюках, прилипших к коже, ворвался внутрь.
— Я желаю знать, почему ты меня бросила, — сказал он.
Эмили пришла в ярость.
— Хавьер Касас, ты бросил меня задолго до того, как я решилась уйти от тебя.
Его зрачки расширились от шока, и он замер.
— Как ты можешь такое говорить? — спросил он с обидой и гневом.
— Могу, потому что это правда! — настаивала она.
Он покачал головой, подняв руку, чтобы остановить Эмили, но потом опустил ее и отвернулся.
— Ты передумал разговаривать? — спросила она, перешагивая через выломанный дверной наличник. — Ты вышиб дверь и уходишь?
— Я не хочу говорить того, о чем пожалею.
— По-моему, поздновато думать об этом, — бросила она ему вслед.
Хавьера трясло от бессильной ярости. То, что он выбил дверь, было непростительно. Но он был так взбешен, когда Эмили снова убежала от него!
Он стиснул зубы и постарался успокоиться. Он повел себя как его истеричка-мать. Дрожь от отвращения к себе пробежала по его спине, у него скрутило живот.
Хавьер прокрался в главную спальню, расстегивая пуговицы мокрой рубашки и испытывая сильное искушение разорвать ткань. Потом услышал шаги Эмили, входящей в комнату, в которой он проснулся утром с таким чувством покоя.
Мужчина стянул мокрую рубашку с плеч, и та шлепнулась на пол.
— Нам нужно поговорить. — Ее шепот у него за спиной так контрастировал с его эмоциями, что ему стало не по себе.
Он стиснул зубы, чтобы не зарычать, потому что знал, что она, безусловно, права, и, не в силах повернуться, решительно кивнул. Этого было достаточно.
— Увидимся внизу, как только
