— Пойдём? — в ответ на невысказанный вопрос, Макс кивнул в сторону коридора. Боги, да тут нужно на самокате ездить, иначе быстро всю квартиру просто не обойдёшь! Мы прошли несколько закрытых дверей — потом обязательно выясню, что он там прячет, и Макс открыл последнюю, театрально взмахнув рукой.
Вспыхнул свет, озаряя комнату, которая теперь, на неизвестно какой срок, станет моей. Светлая, уютная, комната как комната, на тюрьму не похожа. За окном в темноте виднелись спинки тёмных ротанговых кресел — видимо, там балкон. Его я тоже обязательно изучу, только позже. Своя гардеробная, своя ванная, может, мы и правда будем жить как соседи?
— Моя спальня в другом конце, так что мешать тебе не буду. — Макс поставил оба чемодана: я даже не заметила, что он тащил их всё это время. — Если что-то понадобится, говори.
Единственное, что мне необходимо — избавиться от долга и от тебя в моей жизни. Но вслух я этого говорить не стала, думаю, и так понятно. Просто пожала плечами, чувствуя, как наваливается тяжелая усталость. А ещё вдруг жутко захотелось есть, так сильно, что желудок сжался и громко заурчал.
— Думаю, в холодильнике можно что-то отыскать. — Макс явно смутился. Ну а что, милый мой, ты не подумал, что меня ещё надо кормить?
— Можно заказать еду. Тебе тоже не мешает поесть.
Происходящее всё ещё было жутко неловким. Одно дело находиться в офисе, где все границы чётко очерчены и выверены. Сейчас же наоборот: слишком много смущающего, тревожного и, главное, неопределённого. Кажется, Макс и сам начал это понимать, потому что, пробормотав что-то вроде «я закажу», поспешил выйти, тихо прикрыв за собой дверь. И только тогда я смогла перевести дух.
Согласилась. Вот так, безропотно взяла и согласилась на переезд, будто у меня не было выбора. Ведь могла отказаться. Могла попросить снять мне квартиру, раз уж Макс так не хочет, чтобы я жила с Вадимом. Нет, избавиться от присутствия мужа, хотя бы ненадолго — это огромный шаг для моей будущей свободы. И вообще, пора задуматься о разводе, к Вадиму я точно не вернусь. Только когда он будет, этот развод, если сейчас я связана договором с Максом, а значит, он всё ещё с лёгкостью может обнулить мой траст, и тогда плакали мои денежки. Ненавижу это подвешенное состояние, а с Максом, видимо, так будет всегда. Никакой ясности, ни в жизни, ни на работе. Теперь ещё и на одной территории находиться сутками.
Пока я развешивала и раскладывала одежду, не переставая думала о нынешнем положении. Узел, завязавшийся в животе, не желал распутываться: как, чёрт возьми, мне себя вести?! Чего он от меня ждёт? Почему бы не сказать прямо и сразу, что за дурацкие игры в таинственность! Я продолжала думать и в ванной, с особым остервенением намыливаясь, как будто пена могла смыть грязь, в которую Макс и Вадим с такой лёгкостью меня окунули. Если Макс решил завести себе домашнюю зверушку — на здоровье. Лучше так, чем сходить с ума, строя предположения, и томиться в неизвестности.
Когда я наконец вышла из комнаты, Макс уже делал что-то на кухне. Запахи оттуда доносились потрясающие, хотя сомневаюсь, что приготовил сам: точно заказал доставку. Покачиваясь бёдрами, я спокойно вошла, демонстративно не обращая на него внимание. Да, пожирай меня глазами, мой милый, можно сказать, что этот спектакль исключительно для тебя.
Одеваться я не стала. Точнее, стала, но не так, как планировала с самого начала: только гладкое шёлковое бельё цвета лаванды и короткий, едва прикрывающий ягодицы, халатик. Самое то, чтобы понять, каковы намерения Макса на моё пребывание в его квартире.
— Оденься, — процедил он, скользнув по мне горячим взглядом.
— Зачем? — я пожала плечами и подошла к столу. Долма, белый соус, лобио, ароматная кинза — обожаю кавказскую кухню. Всегда обожала. Интересно, Макс это помнит, или заказал наугад то, что хочет сам?
— Оденься, — повторил он. Серебристая ртуть его глаз потемнела, губы сжались в линию. — Я привёз тебя не для этого.
— Правда? А для чего тогда? — невинно округлив глаза, я повела плечом, и халат соскользнул с него, повиснув на локте. — Здесь даже удобнее, это не в офисе по столу скакать. Кровать. Или диван. Что ты предпочитаешь?
— У нас деловые отношения, не личные.
— Деловые, — согласно кивнула я. — Подалась вперёд, пробежалась пальцами по пуговицам на рубашке. Выдохнула: — Поэтому я хочу как можно скорее их завершить. Что там самое дорогое из твоего прейскуранта? С него и начнём.
Макс не двигался. Кажется, даже дышать стал через раз, горячим взглядом сжигая мою обнажённую кожу. Он был так близко, что я могла рассмотреть каждую ресничку, каждую точку на серой радужке. Рывок, и от Макс уже впился в моё запястье железной хваткой. Я поморщилась: значит, синяки от его руки я могу получать?
— Ты уверена, что хочешь именно этого? — низко проговорил он, опаляя дыханием приоткрытые губы. Я сейчас вообще ничего не хотела. Хотела поесть и лечь спать, и чтобы этот бесконечный день закончился. Желудок снова заурчал. Усмехнувшись, Макс отпустил меня и отошёл на пару шагов. Кивнул на еду.
— Ужинай и ложись спать. А твоё предложение, — он прошёлся по моей фигуре задумчивым взглядом, — обсудим завтра.
То ли сегодня у Макса по расписанию небывалые приступы альтруизма, то ли мне просто повезло: спорить не стала. Набросилась на еду, тайком поглядывая на Макса, но он уже забыл о моём существовании: расположившись на диване, открыл ноутбук и погрузился в работу.
— А ты есть не хочешь? — запоздало поинтересовалась, когда блюда опустели на половину.
— Нет, — коротко ответил он, не отрываясь от экрана.
Если я буду каждый день так объедаться, прощай, фигура. С сожалением отложив очередную долму, я тяжело вздохнула. Поискав по тумбочкам, нашла чай — конечно, в пакетиках, как будто у Макса есть время и желание заваривать чайник.
— Мне нужен спортзал, — заявила я, встав на пороге с чашкой зелёного чая. — Я занимаюсь три раза в неделю.
— Треть дверь направо, — сказал Макс, быстро что-то печатая.
Помявшись на месте, я поняла, что поддерживать диалог или хоть какую-то его видимость, он не собирается, поэтому с чистой совестью спокойно пошла спать. Если относиться ко всему происходящему, как ко временному явлению, можно даже найти какие-то плюсы. За проживание платить не надо, деньгами, по крайней мере. Питанием, как я понимаю, Макс меня тоже обеспечит. Единственное, что угнетает: офис здесь же. Получается, я вообще никуда не буду выходить? Золотая клетка, конечно, хороша, но всё равно остаётся клеткой. Забравшись под одеяло, я загрустила: за годы, прожитые с Вадимом, успела растерять всех подруг. Даже пожаловаться некому. Прошло всего несколько дней, жизнь встала с ног на голову, меня продали, превратили в рабыню, хотя хозяин странный и не всегда спешит предъявлять права. Меня предал муж, да ещё и из дома забрали. От таких перемен у многих бы уже крыша поехала, моя, к слову, уже держится на честном слове.
Сжавшись в клубок под одеялом, я тихо всхлипнула. Одиночество впервые пронзило насквозь. Абсолютное одиночество. Кому вообще я нужна? Нужна ли по-настоящему хоть кому-то?.. Папы давно нет в живых, мама умерла, когда мне было восемь. Родни никакой, друзей нет, любимого человека тоже нет. Нет вообще никого близкого, настоящего. И вся жизнь оказалась яркой обёрткой, скрывающей пустоту. Ненавижу себя жалеть. Всегда ненавидела, но сейчас, начав, уже не могла остановиться. Горько, отчаянно плакала, выплёскивая всю растерянность, весь страх, скопившиеся за последние дни. А, затихнув, ещё долго икала в подушку.
