тоже умерла. В смысле, умерла моя жена Делия, сестра миссис Гриффин. При родах, как и Кристин.
— Крисси.
— Да, Крисси. — Квирк снова протянул руку и на сей раз коснулся Долли — осторожно потрогал ее ладонь. Увядающая кожа оказалась прохладной и сухой. — Долли, кто отец? Кто отец ребенка Крисси?
Долли отдернула ладонь и недовольно осмотрела ее, словно ожидая увидеть следы его пальцев, вмятины. Она огляделась по сторонам, прищурилась, быстро собрала свои вещи и поднялась. Неужели забыла, о чем они только что разговаривали?
— Мне пора, — объявила Долли.
Небо потемнело, лишь на западном горизонте осталась малиновая полоса, которую они видели в конце каждой улицы. Ночь выдалась по-осеннему прохладной, и Долли Моран, одетая в летнее платье, зябко куталась в лисью накидку. Она взяла Квирка под руку и чуть ли не льнула к нему, пытаясь согреться. Когда-то она была молодой — подумав об этом, Квирк вспомнил гибкое тело Фиби, прижавшееся к нему на Стивенс-грин.
Парадная дверь дома номер двенадцать оказалась открытой, за ней тянулся узкий, ярко освещенный коридор, заваленный рваными газетами. Мужчина в рубашке с коротким рукавом перекладывал выгруженный на асфальт навоз в тачку. Квирк смотрел на залитый светом вход, газеты на полу, мужчину, сгребающего навоз вилами, и в душе снова зашевелились отголоски потерянных воспоминаний.
— У меня все записано, — проговорила Долли Моран. На улице сильно пахло навозом, но Квирк ощущал аромат джина в ее дыхании. — Ну, о Крисси. Что-то вроде дневника, он у меня в надежном месте. В случае чего найду, куда его отправить, — мрачно заявила Долли, и Квирк почувствовал, что она дрожит. — Если это кого-нибудь заинтересует, — быстро добавила она.
У двери своего дома Долли, близоруко щурясь, долго искала в сумочке ключ и внезапно показалась Квирку настоящей старухой. Он вручил ей визитку.
— Вот мой рабочий телефон, — ткнул пальцем Квирк. — А это домашний. Вдруг пригодится, — улыбнулся он.
Долли наклонила картонный прямоугольник так, чтобы на него падал свет уличного фонаря, и ее черные глаза заблестели, одновременно потускнев.
— «Консультант-патологоанатом», — прочла она вслух. — А ты неплохо преуспел. — Долли открыла дверь и переступила порог, только Квирк с ней еще не закончил.
— Долли, вы принимали роды Крисси?
Свет она не включила, и во мраке Квирк едва видел ее силуэт.
— Мне это не впервой! — фыркнула Долли. — У Крисси родилась девочка.
Квирк шагнул к ней, но застыл на пороге, словно врезавшись в невидимый барьер. Долли Моран стояла к нему спиной, свет по-прежнему не включала и не желала оборачиваться.
— Что с ней стало?
Когда Долли заговорила, в ее голосе снова зазвенел лед.
— Забудь этого ребенка! — В темной передней требование прозвучало таинственно, даже жутковато.
— А отец девочки?
— И его забудь. Пожалуй, даже в первую очередь.
Долли решительно захлопнула дверь. Квирк отступил на крыльцо и услышал скрежет ключа, потом скрип засова.
Утром Квирк заглянул в регистратуру и велел Маллигану написать в журнале, что «скорая помощь» забрала Кристин Фоллс не из Стоуни-Баттер, а из родительского дома. Маллиган сперва упирался: — «Мистер Квирк, так же не принято!» — но Квирк оказался настойчив. «В журнале должен быть порядок, — парировал он. К чему нам неточности? Грянет проверка — стыда не оберешься!» Регистратор покорно кивнул. Он знал и знал, что знает Квирк: хм, неточности случались и раньше, иногда приходилось тайком переписывать целые страницы. Поэтому Маллиган взял лезвие, тонкое перо и под пристальным взглядом Квирка внес нужные изменения. В новом варианте запись гласила:
Двадцать седьмого августа в 1:37 карета «скорой помощи» забрала Кристин Фоллс из дома номер тридцать семь по Финнанс-террас в Уэксфорде и повезла в дублинскую больницу Святого Семейства. Больная доставлена мертвой. Диагноз — легочная эмболия.
Глава 5
Воскресные утра Квирк считал маленькой компенсацией за детские страдания. В Каррикли и позднее, когда Гаррет отправил их с Мэлом в школу-интернат Святого Эйдана, воскресные утра казались пыткой, не такой, как будни, а совсем другой, пожалуй, даже страшнее. В будни всегда находились занятия — работа, уроки, школьные дела, а воскресенья убивали скукой. Молитвы, месса, нескончаемая проповедь, потом унылый день до вечерней молитвы по четкам, еще одной проповеди и благословения, потом в спальнях гасили свет, и подкрадывалось безрадостное утро понедельника. Сейчас воскресенья наполняли другие занятия, которые Квирк придумывал сам, менял или пропускал по своему усмотрению. Постоянным было лишь одно — покупка воскресных газет у горбатого торговца на мосту Хьюбенд. Если позволяла погода, Квирк усаживался с газетами на старую чугунную скамью у реки, курил и читал, точнее, пробегал глазами строчки, не слишком задумываясь о вчерашних новостях.
Приближение Сары Квирк почувствовал раньше, чем увидел ее на бечевнике. Длинное пальто, шляпа с пером в стиле Робина Гуда, прижатая к груди сумочка — Сара шла, не поднимая головы: во-первых, чтобы не залезть в оставленные вчерашним ливнем лужи, но в основном, чтобы не смотреть в удивленные глаза Квирка. Сара знала, где его искать — что бы ни говорил Квирк, он раб привычек — но уже сожалела о своей затее. Наконец перехватив ее взгляд, Квирк тотчас угадал настроение Сары и навстречу не поднялся — так и сидел с раскрытыми газетами на коленях и наблюдал за ней с лукавой, чуть презрительной улыбкой.
— Что привело тебя сюда из спокойного и безопасного Ратгара?
— Я была на мессе в церкви на Хаддингтон-роуд. Порой хожу туда по воскресеньям чисто... — Сара одновременно вздрогнула, улыбнулась и пожала плечами, — чисто для разнообразия.
Квирк кивнул, сложил газеты и встал. «Он такой высокий, сильный!» — как всегда подивилась Сара, почувствовала себя на пару дюймов ниже и невольно отстранилась.
— Можно с тобой прогуляться? — Квирк изображал мальчишескую неуверенность, якобы заранее ожидая отказа. «Наивно любить его и не ждать никакой реакции», — подумала Сара.
Они прошли по бечевнику обратно мимо высокой сухой осоки. Воскресенье стало первым по-настоящему осенним днем, небо застилала жемчужная дымка, которая отражалась в воде и делала ее молочно-белой. Затянувшееся молчание прервал Квирк.
— Прости, что испортил вам тот вечер. Мне так стыдно!
— Ну, что было, то прошло. К тому же ты слишком много выпил. Я давно поняла: когда ты осыпаешь меня нежностями и комплиментами, значит, перепил.
— Я извинялся не за это, а за то, что водил Фиби в паб.
— Да уж! — нервно засмеялась Сара. — Мэл жутко разозлился на вас обоих, особенно на тебя.
— Я ей выпивку купил, — раздраженно вздохнув, проговорил Квирк, — а не склонял к проституции! — Пристыженная Сара затихла, но Квирк уже сменил гнев на милость. —
