который, наверное, хотел украсть её сумки с продуктами. Он собрался было вцепиться в Антоново пальто, а ещё лучше ему в горло, но его супруга всячески ему мешала. Она не удержала рукав, но уцепилась за рюкзак и теперь моталась из стороны в сторону, в зависимости от того куда пытался повернуться владелец рюкзака. Её муж был мужчина физически крепкий. Но, наверное, с не очень хорошей координацией, и бросив попытки схватить Антона, он решил его ударить. Заметив просвет между женой и злоумышленником, он замахнулся как следует и со всей силы сунул кулак в направлении головы вора. Но в этот момент Антон опять дёрнулся, пытаясь освободиться от цепких рук неравнодушной гражданки, она, не собираясь его отпускать, дёрнулась за ним и закрыла тот самый просвет, куда устремился немаленький кулак её благоверного. Там же кулак и её голова и встретились. Звук напоминал падение бревна на мёрзлую землю. На секунду стало тихо, и Антон почувствовал, что его уже не держат. Он успел преодолеть один пролёт, как лестничную клетку заполнило чистое и довольно красивое колоратурное сопрано:
– Антон, ёб твою мать, мудак ты конченый, лучше бы ты по яйцам себя ударил, хоть раз. Дверь тебе, уёбище, трудно было открыть, так ты решил мне ещё и по ебальнику захерачить.
Дослушивать времени и желания не было, к тому же на лестнице могли появится заинтересованные соседи, а значит надо было ускориться. Выбегать на улицу, даже из другого подъезда рискованно – могли увидеть. Но и на этот случай был запасной выход. На первом этаже жил один пожилой алкоголик, которого Антон пару раз выручал мелкими купюрами, а однажды даже выпивал с ним на детской площадке. Звали его, кажется, Лёхой. Лёха зазывал его порой в гости, с целью возлияния и душевного разговора. Что же, самое время заглянуть на огонёк. Дверь по счастью тот открыл почти сразу, видимо Лёха был спросонья и с похмелья, поэтому Антон без разговоров сунул ему в руку две сотенные купюры и ограничился парой коротких фраз:
– Менты за мной. Через твой балкон выйду.
И рванул в комнату аккуратно оттолкнув его плечом.
– Ты е…, как тебя? С хуя ли …?
Но выразить до конца свою мысль у Лёхи не получилось. Окно с трудом, но открылось и Антон, ступив сначала на подоконник, выпрыгнул в окно.
Он вырвался, он всех перехитрил! Пока они ломают дверь и гадают, куда делся Антон Леонидов, он успеет смотаться, он скроется и… На секунду другую он замер на месте, снег доходил ему почти до колена. – А куда теперь? Куда ему бежать? Перед ним была пустая улица, на которой даже машину не поймаешь, а за ней территория завода. Если они не дураки, а на это рассчитывать не стоило, то они пошлют машину по единственной дороге к метро, и значит пытаться останавливать маршрутное такси или частника, не стоит – надо пешком. И лучше не по прямой, а дворами.
Но Антон рванул не в сторону метро, а к соседнему дому, собираясь обойти его и поплутав дворами, выйти к МКАД у подземного перехода. Этим переходом пользовалось не так много людей и не все о нём знали, может и его преследователи не в курсе. С другой стороны, поймать его там было проще простого. Он уже отошёл от своего дома на достаточное расстояние и можно было отдышаться и подумать.
Искать его они, конечно, будут, но у них не хватит людей, чтобы прочесать весь район. К его дому подъехали две машины в каждой по четыре, допустим, человека. Может есть ещё пара машин. Кто-то пойдёт по дворам пешком, но они здесь гости и местности не знают, так что направятся на остановки и к стоянке местных бомбил. Могут подключить полицию, если у них есть связи в МВД, но на это должно уйти какое-то время, а он ждать не станет, и они это понимают. Скорее всего, оставят кого ни будь около подъезда или в квартире. Пока они рыскают по району он направится туда где его не ждут, а именно назад к своему дому. Даже не к нему, а к стоящей напротив, такой же, пятиэтажке. Подъезды обоих домов выходили на детскую площадку и окна на лестничных площадках смотрели друг на друга. Из них так же должен был виден весь двор и его Антона подъезд. Проблема была в том, что, обойдя эту пятиэтажку и выйдя к первому подъезду, он сразу же оказывался, как на ладони для всех, кто был во дворе. Но и тут была возможность остаться незамеченным: на маленькой стоянке, как раз между домами, много дней была припаркована газель с рекламным баннером. И стояла так удачно, что из чёрного внедорожника, который стоял под его окнами, Антона было увидеть нельзя. Оставался ещё ряд проблем: он не знал где стоит вторая машина; кто-то из громил, мог быть на детской площадке или стоять в любом месте, откуда увидел бы Антона; дверь в этот подъезд могла оказаться запертой. Обычно она не запиралась, поскольку на пятом этаже жил безумный дед, которого пугало хлопанье двери, и он боролся со всеми жильцами, не давая её запирать на замок, подкладывая резиновый коврик или картон. Один такой скандал сегодня уже был и вопли безумного деда слышал весь двор. Обычно он напирал на то, что порядочным людям нечего прятать за железными дверьми, а ворам и капиталистам они не помогут, потому что советская власть ещё себя покажет и всех расстреляет. Так что шансы были хорошие.
Глава шестая
К нужному дому Антон подходил, сделав большой круг, и какое-то время он постоял у высотки неподалёку. Она находилась на возвышении и с этого возвышения был виден его подъезд, и чёрный джип, который всё-таки припарковался напротив подъезда. Был ли кто-то в джипе или нет, разглядеть не удалось из-за тонировки. Второй машины видно не было. Видимо, она курсировала по району, а может уехала к метро или к железнодорожной станции, откуда на электричке можно было бы добраться до курского вокзала. В принципе, можно было уходить или понаблюдать с этого места, но Антону хотелось заглянуть в окна своей квартиры и он, осторожно оглядываясь, накинув на голову капюшон, двинулся к железной двери подъезда. Она оказалась не заперта. Безумный дед всё-таки настоял на своём, и жильцы плюнули, не став убирать резиновый коврик. Осторожно Антон поднимался на четвёртый этаж, боясь и жильцов, которые могли устроить скандал и привлечь внимание людей
