руками (ручками, черт их подери!) — и плыл. А потом уцепился за корни куста, растущего на берегу, подтянулся (на удивление ловко, как обезьянка!), и выдернул себя на берег. Отполз на травку, там и замер в позе морской звезды.
Дурацкое приключение. Вот так башку и теряют. Лезут в воду, не зная броду, и…в данном случае — в буквальном смысле слова. Оказалось, что возле берега на каменном дне имеется скользкая, как мыло травка, а само дно — что-то вроде отполированного водой желоба. Отходил от приключения с полчаса, или час…задремал — солнышко пригрело, хорошо! Даже мухи не беспокоили.
Когда очнулся, первым делом обеспокоился — а что там у меня с кожей? Сгорю ведь на-раз! Не хватало еще облезть… Посмотрел…нет, все в порядке. Даже немного загорел. И…это удивляет. Как это так быстро загорел? Покраснеть — это понятно, но чтобы вот так, сразу же перешло в загар?! О таком никогда не слышал.
Ну что же, пора отправляться поближе к источникам пищи. Надеюсь, не сбежали? Интересно, насколько их хватит, меня терпеть.
И вот еще что…как бы это узнать — как я здесь оказался, и…куда подевалась та парочка? Похоже, что именно они каким-то образом связаны с моим появлением в этом мире, в этом теле.
Да и вообще — что дальше? Сколько может продлиться эта идиллия? Козы, молоко, лужайка…старая хижина. Люди — где? И что будет, когда я окажусь у людей? Если это на самом деле средневековье, где гарантия, что меня не прибьют, когда узнают, что я — это…хмм…демон. Да, я для них демон, занявший чужое место! Спалить демона! А перед этим хорошенько допросить. Ну…на предмет, где он спрятал сокровища убиенной им тещи. Или вообще сокровища — какие-нибудь. Любому дураку известно, что с демона можно что-то стрясти. С черта, если проще.
Ох, как-то тяжко мне на душе становится, как только представлю, что меня допрашивают в святой инквизиции. Всякие забавные пыточные штучки вспоминаются, от которых не только дух перехватывает, а еще и задница сжимается в испуге. Умела инквизиция допрашивать — все расскажешь, даже чего не было. Целый роман сочинишь о сношениях с Дьяволом и его приспешниками. В эротических подробностях.
Собрался ползти к козам, потом решил попробовать встать. После моего заплыва почувствовал, что координация движений стала гораздо лучше. То ли стресс помог, от страха и не такое бывает. То ли я стал лучше вживаться в новое тело, наконец-то мозг и плоть начали прорастать друг в друга. Но скорее всего и то, и другое.
Берусь за тонкий ствол куста, который мне помог вылезти из воды, аккуратно подтягиваюсь, подтягиваюсь…
Опа! Стою! Я гений! Я чемпион! Уи ар чемпионс, май френд!
Вот если бы еще научиться ходить…а потом вставать без помощи куста… Ладно. Дорогу осилит идущий. Чтобы ходить — надо сделать первый шаг. Дождался, когда голова перестанет кружиться, отпустил куст, и…раз…два…три…пошел! Пошел! Ноги подгибаются, меня трясет, шатает из стороны в сторону, но я иду! Иду!
Мда. Интересно было бы посмотреть со стороны — пупсик, эдакий амурчик, переваливаясь, шагает по лужайке! Кстати, колется, гадина. Тут только с виду тут все шелково и гладко.
Иду к козам, и вижу…о черт! Эти твари начинают тихо-тихо от меня валить! Косятся, и двигаются, двигаются…
Стоп! В чем дело?! Раньше не боялись, а теперь напугались?! Думай, Андрюха, думай…ты инженер, ты умный, ты даже синтезатор освоил как нечего делать…
Опа! Есть! Раньше я не ходил, а теперь — иду! Они воспринимали меня как козленка, а сейчас я стал человеком, хоть и маленьким! И значит, что? Альтернативы нет. Ползти на брюхе. Иэхх…оно в жизни так и бывает — идешь, идешь…а потом — бах! И ты должен ползти на брюхе, чтобы хоть как-то добыть пропитание. Что-то меня на философию потянуло, а тем временем…жрать хочется, как из ружья. Так что…давай, пластун, ползи, снимай часового! Твоя жизнь в твоих руках!
Без проблем. Как только опустился на четыре мосла, козы успокоились и нормально приняли «козленка» в свои ряды. Не хочу себя принижать, но похоже что-то козлиное во мне есть — вон как меня стадо коз восприняло, свой я им! Олька мне так в молодости и говорила, когда я заглядывался на жопастую телку: «Ну ты и козел безрогий!». Знала, точно. Или предвидела.
Насосавшись молока, снова заснул. Это для меня уже рефлекс — поел — тут же в сон, поспал…и так далее. Младенец я еще, хотя и развиваюсь просто-таки фантастически быстро.
Интересно, какой у меня возраст? Судя по первично-вторичным признакам…до года. Точно! Зубов-то нет! А зубы когда прорезаются? В полгода, если не ошибаюсь. Никаких следов прорезания нет. Значит…а это значит, что я тут один ни черта не выживу. Ни одежды нет, ни нормального одеяла, ни обуви. И похоже что мне в конце концов придется искать людей.
Только представить — козы убегут, и что я буду делать? Да и на одном молоке не проживешь. Мне мясо нужно. Когда зубы начнут прорезаться, тогда и мясо можно есть — немного, кашицу из мяса. Да, я все помню, как вчера. Ребят наших с Олькой я тоже кормил, пока она спала, измученная и замотанная. Когда у них зубы начинают резаться…это просто атас! Хоть из дому беги! Я и бежал. Лучше пьяные вопли ресторанного быдла, чем дикий рев сразу двух спиногрызов. Но приходить-то домой все равно надо! И сразу же получаешь обоих отморозков в натруженные гитарой руки. А что делать? Любил я свою Ольку, да и сейчас люблю. По-другому, не как тогда, когда я ее…где поймал, там и имел («Ты какой-то маньяк!»). Теперь — мы как два бойца, прошедшие через огонь войны и выжившие наперекор всему. И она, наверное, единственный человек, которому я верю на сто процентов.
Был. Теперь — нет. И опять на душе стало так тоскливо…я бы и в Раю тосковал по Ольке. Вот в Аду некогда тосковать — только успевай подпрыгивать на сковороде. А бродить по Раю без нее, поигрывая на арфе…это не по мне. Лучше уж тогда в Ад.
Глава 5
Весь день я только и делал, что ел и спал. Ближе к вечеру решил, что совмещать сортир и спальню как-то…не соответствует уровню старого музыканта. Конечно, я в своей жизни всякое видал, и однажды даже уснул на унитазе, будучи утомлен встречей нового года и выпитым виски, но все-таки предпочитаю, чтобы возле моей кровати не
