— Мы должны как-то отметить такую удачу, — сказал он и поцеловал ее ладонь.
Они вошли в салон магазина, держась за руки.
— Только не возражай. Я намерен купить что-то чрезвычайно дорогое.
Итогом посещения магазина стали колье с сапфирами и бриллиантами, пара золотых сережек с изумрудами и браслет с рубинами и бриллиантами.
— Ты всем своим подружкам делаешь такие щедрые подарки? Наверное, с условием возврата, когда отношения подойдут к своему логическому завершению? — иронически поинтересовалась Синклер.
— Зачем ты так говоришь? Я ведь от чистого сердца, — искренне обиделся Хантер.
— Но для меня не секрет, что у тебя было множество подружек до меня. И после будет немало.
— Ты хочешь обсудить мое прошлое? — спросил ее Хантер.
— Что, если да? — осторожно осведомилась она.
— А сама-то ты готова обсуждать свое прошлое со мной?
— У меня нет причин что-либо скрывать.
— В моей жизни было не очень много серьезных отношений. Первой была девушка по имени Мелисса. Мы тогда жили в Лос-Анджелесе. С Мелиссой мы встречались три месяца, играли в пляжный волейбол и сквош. Она была вегетарианкой и активисткой всевозможных общественных движений. А еще — ярой феминисткой и поэтому запрещала мне платить за нее. Потом она отправилась в какую-то дикую страну, бороться за права людей, оттуда в другую дикую страну, бороться за права животных. Тогда наши пути окончательно разошлись… Я познакомился с Сандрой, которая работала в ночном клубе. С ней мы тоже играли в сквош. Через два месяца расстались, поняв, что, помимо сквоша, нас ничего не роднит… Дина увлекалась скалолазанием, серьезно занималась плаваньем, любила танцевать по клубам. Я познакомил ее со многими киноактрисами и актерами, с одним из них она и ушла…
— Она разбила тебе сердце? — сочувственно спросила его Синклер.
— С Диной я встречался полгода, дольше, чем с кем-либо… Но потом я встретил Жаклин…
— А у меня было только два парня, — смущенно проговорила девушка.
— Заметь, я тебя ни о чем не спрашивал.
— Роберто оказался маменькиным сынком, а Зак был помешан на своем мотоцикле.
— Они разбили тебе сердце? — повторил он ее вопрос.
— Тогда я думала, что разбили, — усмехнулась Синклер.
— А теперь что ты думаешь?
— Я в Париже. О чем можно сожалеть? Я знаю точно, что ни тот, ни другой не привез бы меня сюда.
— Равно как и я не испытывал желания везти в Париж прежних своих подружек.
— Но Парижа-то мы еще и не видели, — напомнила ему она.
— Верно. Париж у нас следующим номером программы, — объявил Хантер.
Синклер проснулась с улыбкой. В Париже она и чувствовала себя другой, и спала иначе.
Наряды, которые Хантер накупил ей в изобилии, все еще лежали в чехлах в кресле, футляры с драгоценностями покоились на комоде, обувные коробки громоздились в углу комнаты. За окном золотилась в утреннем солнце Сена, шумел просыпающийся город.
Девушка бодро откинула одеяло, запахнулась в пушистый халат с эмблемой отеля, перепоясав его на талии. С удивлением обнаружив, что один из купленных Хантером браслетов все еще у нее на запястье, она вспомнила, что специально не стала снимать его перед сном. Так ей тогда вздумалось. Теперь же это показалось ребяческой глупостью.
Через некоторое время в дверь номера постучали, и Синклер открыла. На пороге стоял официант, держа в руках поднос с высоким кофейником.
Синклер порадовалась такому своевременному явлению, но тотчас на ум пришла мысль, что у нее нет европейских денег, чтобы дать служащему отеля чаевые. И тут из смежного номера появился ее спаситель.
— Соседка уже проснулась? Тогда самое время завтракать… Поставьте кофе сюда, пожалуйста, — обратился Хантер к официанту, указав на кофейный столик, где уже был сервирован завтрак. — Как тебе понравится идея на время отлучиться из Парижа и уделить внимание Лондону или Венеции?
— Лондону или Венеции? Ты предлагаешь мне выбирать? — ужаснулась Синклер. — Трудновато же мне будет.
— Могли бы и здесь остаться.
— А тебе бы чего хотелось? — спросила его рыжая.
— Голосую за Париж, — тотчас ответил Хантер.
— Тогда вопрос мучительного выбора сам собой отпадает, — с радостью отозвалась Синклер.
— Всегда любил тебя уговаривать, — удовлетворенно заметил он и приступил к завтраку.
— Это что? Яблочное повидло? — полюбопытствовала она, намазывая янтарную желейную массу на хрустящий и ароматный французский рогалик.
— Угу, — кивнул Хантер, с аппетитом проглатывая круассан.
— Еще пара таких завтраков, и я окончательно избалуюсь и откажусь возвращаться домой, — серьезно предупредила спутника Синклер.
— Полагаешь, в среде французских клошаров объявилась вакансия?
— Больше не хочешь меня финансировать? — тоном шутливого возмущения спросила девушка.
— Уверен, ты очень скоро заскучаешь и попросишься домой.
— А ты бы мог отказаться от работы в пользу удовольствия? — осведомилась она.
— Только на время каникул.
— Мы бы могли перевести бизнес во Францию. Открывали бы по всей Европе не только спа, но и салоны красоты, парикмахерские, прочие заведения, — мечтательно проговорила Синклер.
— Еще вчера ты сомневалась в том, что в «Кастлбэй» нас примут всерьез, а сегодня уже мечтаешь наводнить Европу «Дарами лаванды». Воздух Парижа пошел тебе на пользу, Махони. Главное не переборщить с дозировкой… Что касается меня, то я вообще не разбираюсь в парикмахерском бизнесе Европы.
— Ты и в спа не разбирался до последнего времени, — напомнила ему Синклер. — Зато знаешь толк в бизнесе вообще и в людях, которые его делают. Это важнее нюансов.
— Именно ради нюансов люди вроде меня и нанимают специалистов узкого профиля, таких, как ты или Итон Слоун, которые и выполняют всю важную работу, в то время как мы изображаем классных парней, завязывая деловые знакомства.
— Люди вроде тебя — товар еще менее массовый, Хантер. А потому нарасхват.
— Дело в деньгах?
— А в чем же еще! Как тебе удается понять, когда ты лично интересен человеку, а когда он движим лишь корыстными побуждениями? — серьезным тоном поинтересовалась она.
— Это зависит от того, насколько мне комфортно с этим человеком. Если он не смеется над моими плоскими шутками, не навязчив и не льстив, если он независим и самостоятелен и сам при этом интересен мне, нет причин думать, что я чем-то рискую, общаясь с таким человеком. В любом случае это приведет к взаимному духовному обогащению. Хочется верить, что у меня нет комплекса неполноценности из-за уровня благосостояния моей семьи. Я не привык подозревать окружающих в лицемерии.
