class="p1">— Вот это ты врешь, — заметил я, еще раз представив в уме план города. — Трисвятый в другом месте — возле Прозрачных прудов.
— Нет. На самом деле здесь многое иначе. Выкинь из головы, чему тебя учили. Тут-тук, — она постучала пальчиком мне по лбу. — Ваши знания во многом ошибочны.
— Ваши… Элсирика Рябинина, а ты себя уже к гильдийцам причисляешь? — спросил я, морщась от мысли, что наша Анька теперь считает себя совсем не нашей.
— Проживешь здесь год-другой и ты гильдийцем станешь до кончиков волос, — успокоила она, уступая дорогу стражам в железных помятых шлемах. — И магистратом лучше тебе любоваться в окошко. Все равно там твоих умений не оценят, только наживешь себе врагов. Запомни, Булатов, ты здесь никто. Нравится быть Блатомиром — будь им, только не ори на каждом углу, что ты великий маг. Я сразу смирилась, что никакая я не волшебница, а просто госпожа Элсирика, и благодаря этому я вполне сносно здесь существую.
— Ну, тогда и ты, деточка, запомни, что я все же — маг Блатомир, — еле скрывая обиду, сказал я. — И мои возможности очень высоки. Не буду говорить, что в отличие от тебя, я окончил университет — отучился все положенные годы и вложил сюда, тут-тук, — я тоже постучал по своему лбу, — нешуточные знания. А еще у меня есть посох и Книга. Моя личная Книга заклятий. Если бы ты знала, что это за книга, то не говорила бы всякую ерунду. В магистрат я, естественно, не сунусь: предпочитаю частную практику. Хочу работать во благо мира и на себя любимого.
По выщербленным ступеням мы поднялись к входу в таверну. Кряжистый привратник в коричневом мундире с почтением открыл дверь и быстренько объяснил, что питейный зал налево, направо — обеденные залы для дорогих гостей с хорошей кухней и набором особых услуг.
Нам, разумеется, требовалось в залы для дорогих гостей. Пройдя под невысокой аркой, расписанной заклятиями против демонов, мы очутились в просторном помещении. Здесь имелся уютный полумрак, витали пьяные и аппетитные запахи, слышались шорохи одежд и бормотание разомлевших посетителей. Чуть оглядевшись, я выбрал столик, утопленный наполовину в нишу, и увлек туда Рябинину.
— Все, ты в уютном уголке, — сообщил я ей, когда мы устроились за столом. — Рассказывай, как тебя на Гильду занесло.
— Пиво и сигарету, — она требовательно щелкнула пальчиком.
Прислонив посох к стене, я открыл сумку. Пиво в верхних отделах волшебного саквояжа кончилось и мне пришлось открыть замочек второго секретного отделения и влезть в него самому чуть ли не наполовину. После чего я с достоинством извлек две бутылки «Клинского». При виде бутылочек с блестящими этикетками и русскими буковками на них, глаза госпожи Элсирики засветились восторгом. Со стороны казалось, что только за прикосновение к этим иномирным изделиям она готова заложить душу с телом в придачу. Для пущего эффекта я небрежно швырнул на стол пачку чипсов «Лейс».
— Открой, а? — попросила Анька, протягивая мне бутылку. — Я разучилась совсем.
— За поцелуй. Идет? — я выхватил бутылку из ее рук.
— Ну ты нахал! Что еще за неприличный обмен? — возмутилась она.
— Давай, не жмись, я хочу твои губки. И знаешь что? — я поманил ее пальцем, наклоняясь. — Я хотел их все два с половиной года, как увидел тебя.
— Нет, — она мотнула головой, разыгрывая возмущение.
— Да, — я привстал и впился в ее губы.
Она пыталась уклониться, но это была лишь попытка сохранить притворство недотрогой. От вкуса ее губ мой волшебный жезл в штатах встрепенулся, и я представил, что эти мягкие губки могли бы поласкать его.
— Мы же будем спасть сегодня вместе? — спросил я, кладя руку на ее колено.
— Даже не думай! — Эльсерика слегка оттолкнула меня, при этом одарив игривой улыбкой. — Все, хватит, на нас люди смотрят.
Я разорвал пакетик с чипсами, не обращая внимания ни на двух подавальщиц, застывших с подносами посередине зала, ни на посетителей, мигом прекративших работать челюстями и воззрившихся на чудесные штуковины на моем столе. Затем взял из рук Рябининой бутылку, вскрыл ее о край стола. Раздалось волшебное «п-ш-ш-ш» и, к изумлению гильдийцев, пена поползла из горлышка. Госпожа Элсирика вытянула из пачки честерфилдку и прикурила щелчком зажигалки. После нескольких глотков пива, она затянулась табачным дымом, закашлялась и, откинувшись на спинку стула, признала:
— Ой, какой кайф!
Мне жутко хотелось сфотографировать ее, такую рыжую, обалдевшую, в клубах сизого дыма и в ореоле почти божественной красоты. Но «Поляроид» был где-то в сумке. Не известно работал он или нет, после того как я был сбит ударом копыт неблагодарного лошака. И не стоило щелкать фотоаппаратом направо и налево. Ведь его ресурс ограничен, а я надеялся, если в этой дрянной Кенесии у меня сразу не сложится с практикой мага, зарабатывать себе на жизнь в качестве фотографа. Открыть фирму «Волшебный портрет за минуту», создать себе прочную репутацию чародея, а там уже по обстановочке.
— Дамочка красатулина! — я махнул толстой аборигенке в замызганном переднике. — Ну-ка кружки нам сюда. И чего-нибудь покушать. Самое горячее и вкусное.
Подавальщица нерешительно шагнула к нашему столу и, метясь взглядом от пачки чипсов к нагло курившей Рябининой, уточнила:
— Это вы мне?
Видимо, обращения «дамочка и красатулина» были для нее несколько непривычными, а может, от табачного дыма ей затуманило мозги.
— Угу, дорогая, тебе. Будь любезна, накрой наш скромный столик по первому разряду.
— Какому раз… ряду? — переспросила она, кося левым глазом на пачку сигарет.
Ее вопрос меня несколько обескуражил: ну как было ей объяснить, что такое «первый разряд» в хорошем кабаке?
На помощь пришла Рябинина.
— Чистые кружки нам под эль, — сказала она, пуская тонкую струйку дыма в сторону подавальщицы. — Гусиную печень под грибным соусом, бараньи ребрышки по среднегорски и щуку фаршированную. Да, и кувшин вина не забудь. Фоленского Розового. Смотри, не вздумай водой разбавить.
— Сейчас, дорогие! Сейчас! — засуетилась дамочка. Повернулась к столику напротив, за которым два бородатых мужика хлебали из широких мисок, потом снова повернулась к нам, с грохотом поставила поднос на соседний столик и метнулась на кухню, делать заказ.
— Ну, давай, Анюта Васильевна, рассказывай обещанное, — напомнил я, вскрывая вторую бутылку и изготавливаясь слушать шальную историю. — А то снова полезу целоваться.
— Видишь ли, Булатов… — она отпила из горлышка, скромно облизнулась и посмотрела на меня своими холодными и красивыми глазами, — если ты ожидаешь услышать, что-то исключительно удивительное, то не услышишь. Мне вообще не хочется об этом говорить… Подумаешь еще, что я дурочка или будто у меня на третьем курсе крыша поехала.
— Не подумаю, — заверил я
